В трудах незаметно подошло время визита ЕИВ в город Киев на открытие памятника деду императора Александру Второму Освободителю. Мероприятия шли своим чередом, эксцессов не было, но и охрана мероприятий была какая-то жиденькая, как мне показалась.
Сивков-старший доложил, что осведомитель Богров (добровольно предложил свои услуги Киевскому охранному отделению. Был платным агентом, агентурный псевдоним «Аленский», получал в месяц до 150 рублей, выдал ряд анархистов и эсеров) от начальника киевского Охранного отделения полковника Кулябко получил пропуск в театр на представление, на котором должен присутствовать ЕИВ.
14 сентября года император и Столыпин прибыли в киевский городской театр на спектакль «Сказка о царе Салтане».
Во время второго антракта Богров подошел к премьерской ложе и дважды выстрелил в Столыпина. Пули с визгом полетели в стороны, а Сивковы удачно схватили Богрова и уволокли в подсобное помещение, организовав охрану и не подпуская к нему никаких чиновников, какие бы у них ни были эполеты и какие бы ругательства они ни произносили, записывая всех, кто подходил.
Самое удивительное, что одна из пуль на излете рикошетом попала в щеку ЕИВ и хорошенько царапнула по коже развернувшейся оболочкой. И сразу по театру пронеслось:
– Императора убили!
Эта новость вылетела из театра и пронеслась по всему миру. А царю смазали царапину йодом, и вся опасность для жизни исчезла. Тем не менее возникает вопрос. Почему не была устранена возможность совершения покушения на П. А. Столыпина, если главным участникам события было известно об этом?
Ответ очень простой. Об этом им рассказал Ангел, который читал Книгу судеб, но кто же из живущих сейчас людей верит в Ангелов и в существование какой-то Книги судеб? Никто не верит. Даже самые отъявленные ортодоксы, то есть православные
5, начнут креститься, плеваться и призывать Бога на защиту, если перед ними объявится сам Бог. Все верят в Бога, но все отрицают его существование в материальном виде и возможность появления среди людей. Вот вам и Orthodox.
Зато сейчас мне поверили все, во-первых, царская чета, во-вторых, сам объект покушения Столыпин, и, в-третьих, служитель Бога Распутин.
Он мне сам сказал, что после выстрелов в театре он окончательно уверовал в то, что Бог есть.
Петр Аркадьевич сказал, что он до самого последнего момента не верил в то, что вот так запросто в театре тайный агент-осведомитель подойдет и почти в упор выстрелит в премьер-министра и министра внутренних дел империи.
Александра Федоровна тоже сказала, что уверовала в меня, и заставит супруга постоянно носить такой же корсет, как у премьер-министра.
– Что будет со здоровьем цесаревича Алексея? – спросила она.
– Не могу вам сказать точно, мадам, – сказал я, – так как книгу Судеб сегодня переписали заново, но будем надеяться, что человеческий гений создаст какое-то лекарство для лечения английского подарка вашей семье.
– Как английского подарка? – изумилась Александра Федоровна.
– Гемофилия передалась вашему сыну по викторианской линии, – сказал я. – Ваша родословная оказалась здоровой.
– Сейчас я нисколько не сомневаюсь, что вы говорили сущую правду о том, что нас могли не пустить в Англию в случае революции, – сказала она.
Глава 60
Сразу по возвращению из Киева началось расследование покушения. Богрова допрашивали особенно тщательно.
Были арестованы начальник киевского Охранного отделения полковник Кулябко, товарищ
6 министра внутренних дел, заведующий полицией, командир Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенант Курлов, бывший начальник киевского Охранного отделения, начальник дворцовой Охранной агентуры полковник Спиридович.
Все трое категорически отрицали свое участие в заговоре, да и Богров держался стойко, не сдал никого из своих кураторов. Богрова приговорили к бессрочной каторге, а всех арестованных офицеров отправили в отставку. Правда, ЕИВ держал поблизости своего любимчика Спиридовича.
Тем не менее верхушку полиции и жандармерии мы пошерстили изрядно, показав, кто в доме хозяин.
Есть такая старинная поговорка: кто предупрежден, тот вооружен. Вся российская верхушка, знавшая о том, что может произойти, почувствовавшая на себе это и уверенная в завтрашнем дне, сказала себе, что они сами с усами, знают, что им делать дальше, и в услугах всяких советчиков больше не нуждаются.
Меня наградили орденом Святого Станислава третьей степени и оставили в покое. Орден Станислава вообще считался самым младшим в имперской иерархии, да еще польским по происхождению. У чиновников и военных он ценился, начиная со второй степени для ношения на шейной ленте, а третью степень даже цивильные чиновники старались не надевать, чтобы о них не подумали, как о никчемных работниках, не способных получить нормальный орден за службу. По ордену я и почувствовал, что отношение ко мне резко изменилось.
Если раньше мне приносили тонны бумаги для просмотра, то сейчас поток бумаг прекратился вообще. Телефон замолчал. Ну, все как в мое время. Если чиновник в фаворе, то его телефон не переставая трезвонит круглые сутки: приглашения, презенты, презентации, форумы, кворумы, коллоквиумы, симпозиумы, пьянки, гулянки. Только чуть сменилась ситуация, все – человека забыли, и от него шарахаются как от зачумленного, чтобы не заподозрили в связях. И только поменяется ветер, как тут же начинает звонить телефон, просители и посетители, и все в один голос: а мы все думали, куда же ты запропастился, а ведь только вчера переходили на другую сторону улицы, чтобы не встречаться с тобой.
Мой верный Терентьев Христофор Иванович, по моему представлению произведенный в полковые писари, то есть в нестроевые фельдфебели, доложил по секрету, что среди писарей ходят слухи о моей скорой отставке, и ему посоветовали пристроиться к какому-нибудь другому перспективному начальнику или перейти в канцелярию.
– Выбирай сам, Христофор Иванович, – сказал я ему. – Можешь уйти сам и сейчас, можешь продолжать как бы работать здесь, жалованье-то все равно идет по должности, много у тебя работы или мало. Просто у нас случился перерыв. Меня тут несколько дней не будет, так что всем интересующимся отвечай, что, мол, я судебную книгу читаю. Какую? А хрен его знает. Его высокоблагородию виднее, какую ему книгу читать. Он и телефон свой отключил, чтобы ему не мешали.
Да, забыл сказать, что мне как важной персоне был поставлен персональный телефон на квартиру.
Зато мы с Марфой Никаноровной стали иметь много времени друг для друга. Работа и учеба в Мариинской больнице отнимали у нее немало времени и сил, но время для общения в рабочее время не включается.
Эрмитажа в северной столице пока не было, да и при нынешнем развитии событий и не предвидится создания Эрмитажа, так как Зимний дворец останется монаршей резиденцией, но мы не пропускали ни одной художественной выставки и старались быть в курсе культурной жизни.
