– Если хотите закурить, то я сейчас принесу, – сказала хозяйка и вышла в свою комнату.
Через пару минут она вернулась, принеся фарфоровую пепельницу, коробку папирос «Дюшес» и спички.
– Я тоже с вами покурю, – сказала женщина, протягивая мне пачку.
Я открыл коробку, предложил папиросу даме, взял себе и прикуривал свою папиросу после дамы.
– А я думал, что вы староверка, кержачка, – сказал я, и мы оба засмеялись.
Марфа Никаноровна боялась, что мне не понравится простой крестьянско-мещанский домик и я буду воротить нос от нового жилья. Баре всегда живут не так, как простой народ. Но я сразу почувствовал себя как дома, и она отбросила все опасения, показав мне комнату, место умывания, бритвенные принадлежности. Так же естественно я стал помогать ей накрывать на стол и за столом вел себя скромно, как хозяин, который еще не вступил в свои права и выказывал полное уважение своей хозяйке. Скажите, какой женщине это не понравится? Наконец-то с появлением мужчины в ее доме появились остро наточенные ножи, которые режут все, к чему ими прикоснешься. А с каким юмором я отнесся к тому, что она курит? Многие медицинские работники курят, особенно когда им приходится работать в прозекторской.
Глава 8
После обеда был объявлен «адмиральский час», который закончился в сумерки. Копившееся напряжение спало и стало легко жить, ощущать себя человеком этого времени, отбросив в сторону заботы того, будущего времени. Всегда надо жить в том времени, какое сейчас на дворе. И в любое время нужно жить сегодняшним днем.
Когда я встал, были уже сумерки и на столе стояла керосиновая лампа, а Марфа Никаноровна сидела за столом с гитарой с красным бантом на грифе и перебирала гитарные струны, тихонько напевая:
Жалобно стонет ветер осенний,
Листья кружатся поблекшие.
Сердце наполнилось тяжким сомнением,
Помнится счастье ушедшее.
Помнятся летние ночи веселые,
Нежные речи приветные.
Очи лазурные, рученьки белые,
Ласки любви бесконечные.
Увидев меня, хозяйка резко прервала музыку и отложила гитару:
– Сейчас чай будем пить.
Я взял гитару хозяйки и прошелся по струнам сверху вниз. Она прекрасно звучала и была настроена человеком, явно обладавшим музыкальным слухом. В училище я брал уроки игры на гитаре у моего товарища, который прекрасно владел этим инструментом. За четыре года я довел уровень владения гитарой до уровня господина Высоцкого, бывшего популярным народным певцом моего времени.
– Я уже слышал этот романс на слова господина Пугачева в исполнении Вари Паниной, – сказал я, – попробую продолжить его, и если где-то буду фальшивить, то вы подпойте мне.
Я прокашлялся и постарался подстроиться под ту мелодию, которую играла Марфа Никаноровна, а затем негромко запел:
Все, что бывало, любил беззаветно я,
Все, во что верилось мне,
Все эти ласки и речи приветные
Были лишь грезы одне.
Грезы, так что же к чему пробуждения
Осень и холод, и тьма;
Ужель исчезла пора увлечения,
Счастье, любовь без ума.
Но ужель исчезли навеки дни счастия
И осужден я судьбой
Жить без любви и без слова участия,
Жить с моей старой тоской!
Мы пели на два голоса, и у нас очень здорово получилось. После окончания романса я поаплодировал музыкальным способностям хозяйки.
– Если я не найду работу, то мы сможем вместе с вами выступать с романсами, – сказал я, – и, уверен, общество ответит нам своей благодарностью.
– Фантазер вы, – засмеялась хозяйка, – давайте чай пить.
После чаепития оставалось примерно два часа личного времени до отхода ко сну. В России тогда ложились очень рано, кроме аристократов, ездивших туда-сюда с визитами, и богемной части населения, просыпавшихся сразу после полудня. Остальные вставали очень рано и шли по своим рабочим местам.
Телевизора не было, радио не было, компьютеров тоже не было. Хотя в мое время в СССР компьютеры были громоздкими электронно-вычислительными машинами (ЭВМ), площадью с огромную пятикомнатную квартиру, которые работали на перфокартах, и машины чуть поменьше, работавшие на перфолентах. Главными там были сотрудники-перфораторы, которые металлическим перфоратором пробивали дырочки в перфокартах и перфолентах.
Мир, как всегда, скаканул вперед нас лет на тридцать, а мы все кричали, что это мы самые первые, потому что не с чем было сравнивать, так как никто не мог выехать за границу, на страже которой стойко стояли советские пограничники, для которых «Границы СССР священны и неприкосновенны».
Западные писатели-фантасты писали, что ЭВМ будут совершенствоваться и проявят зачатки мышления, стараясь в этом приблизиться к мышлению человека. Они будут общаться между собой по всему миру и создадут международную сеть общения, которая так и будет называться по-английски «интер-нет», что переводится как «международная сеть».
Надо сказать, что с малой толикой моего вмешательства Россия стала пионером в компьютерной технике, видеосвязи, телевидении, авиации, космонавтике, – и все это было сделано трудами и знаниями наших соотечественников, сломавших заповедь о том, что нет пророков в своем Отечестве.
Марфа Никаноровна, убрав со стола, сидела у лампы и что-то вязала крючком, то ли новую салфетку, то ли кружевные манжеты, то ли воротник для платья сестры милосердия.
Я взял гитару и тихо перебирал струны, наслаждаясь их звучанием и ясно видимой вибрацией в зависимости от силы нажатия. И вдруг мне на память пришла шуточная песня о новобранце на войне.
– Я тут вспомнил одну шуточную песню про медиков и войну, – сказал я, – и ее нужно воспринимать с юмором.
И я запел студенческий шлягер на военную тематику:
Летят по небу самолеты-бомбовозы,
Хотят засыпать нас землей,
А я, молоденький солдатик,
Лет семнадцать-двадцать-тридцать
Лежу с оторванной ногой.
– А что такое самолеты-бомбовозы?
– Это просто так, для складности придумано, – сказал я. Это хорошо, что меня остановили, дальнейший текст песенки был не самым понятным и приятным для медицинских работников.
Надо поменьше рассказывать людям о том, чего еще нет у них. Страна православная, в переводе с латинского – ортодоксальная, попы там имеют важное значение и являются государственными служащими идеологического направления. Правящий Синод вообще контролирует деятельность армии, флота, министерств просвещения и юстиции. Есть даже ведомство православного вероисповедания, осуществляющее дискриминацию представителей других конфессий. Я всегда интересовался вопросами истории и имею отдаленное представление о нравах и порядках дореволюционной России.
