– Ладно, чуть позже еще позвоню, – буркнула себе под нос девушка.
Эрна направила свой взгляд на небольшое здание, в котором она еще не была, и зашторила окно. Положив телефон в карман спортивных штанов, Эрна спустилась на первый этаж, надела кроссовки, прихватила связку ключей и вышла на улицу.
Хоть погода и была пасмурной, в воздухе чувствовалось тепло. Девушка пошла по узкому тротуару, который вел прямо к двери мастерской. Как Эрна и предполагала, дверь в мастерскую была закрыта. Она стала перебирать ключи и пробовать открыть замок. Предпоследний ключ, с квадратной головкой, подошел. Девушка обрадовалась и в то же время затаила дыхание. Она толкнула дверь и увидела широкую комнату с одним узким окном по правой стороне. Под окном стоял белый письменный стол, на котором лежал синий блокнот. Эрна вошла в комнату, закрыв за собой дверь. Она огляделась и остановила свой взгляд на большом деревянном мольберте, который находился в левом углу. Девушка подошла ближе, чтобы все хорошо рассмотреть. На мольберте располагался пустой холст, на который Эрна бросила быстрый взгляд, а затем посмотрела на пол, где лежали запакованные холсты разных размеров. Полки, прикрепленные к левой стене, были уставлены красками и банками, из которых торчали кисти. Эрна обернулась и увидела еще одну стопку холстов, но уже изрисованных. Она сделала несколько шагов и нагнулась. Эрна подняла первый холст и посмотрела на него, слегка наклонив голову.
– Неужели я и правда люблю рисовать? – рассматривая хаотичные цветные мазки, рассуждала та. – Я точно не увлекалась этим, когда жила во Франкфурте. – Эрна отставила картину. – А вот эта интересная. Девушка на качелях хорошо вышла. Только почему она с опущенной головой? О, и эта неплохая.
Эрна перебирала картины. Она с интересом рассматривала каждую и не могла поверить, что способна довольно неплохо рисовать. Когда только она успела этому научиться?
– Боже, а это какая страшная!
Но девушка перевела взгляд на последнюю картину, и та, что была сейчас в ее руках, уже не показалась настолько жуткой. Эрна приоткрыла рот. На последнем холсте черными красками было выведено очертание лица без носа и губ. Глаза выделялись из общей композиции – они единственные написаны настолько реалистично, что при одном только взгляде на них становилось не по себе. Картина излучала тревогу. Эрна продолжала рассматривать глаза. Они казались ей очень знакомыми. Только вот чьи они? Девушка прикусила губу и закрыла жуткие глаза предпоследним холстом, который был исписан черными и серыми мазками, как будто ребенок просто водил кистью. Эрна оставила в покое стопку холстов и подошла к столу.
Возле письменного стола располагался круглый стул на колесиках без спинки. Эрна уселась на него и взяла в руки достаточно толстый блокнот. Она оглядела записную книжку с двух сторон. Открыла ее на первых страницах. По почерку девушка могла уверенно сказать, что блокнот принадлежал ей. Только Эрна умеет так криво и непонятно писать. В самом верху каждой страницы были указаны месяц и число, затем по часам следовал список дел, которые планировала сделать Эрна. Девушка читала про себя, водя пальцем по каждому пункту, но ничего интересного не обнаружила, только записи типа “йога” и “стоматолог”. Временами в плане мелькали записи о встрече с какой-то подругой, но ни имени, ни адреса указано не было. Неожиданно голову Эрны пронзила резкая боль. Девушка скривилась и закрыла глаза. Она отложила блокнот на стол, массируя пальцами виски. Резкая боль перешла в ноющую. Эрна хотела опереться о спинку стула, но вспомнила, что ее нет. Она облокотилась о стол и спрятала лицо в руках. Такой боли девушка еще не испытывала.
В кармане завибрировал телефон, отчего девушка вздрогнула. Она достала мобильный и ответила:
– Алло!
– Эрна, привет, как твои дела? – раздался голос мамы.
– Вроде все хорошо.
– Уверена? По интонации не скажешь.
– Да голова просто разболелась.
– Надеюсь, ты уже приняла таблетку и лежишь в постели?
– Я в мастерской сейчас. Рассматривала свои картины.
– Дочь, тебе сейчас нужен покой, а не блуждание по дому. Ты перенесла сотрясение мозга.
– Я понимаю, мам. Но я не могу лежать бревном и ждать, когда ко мне вернется память.
Мама тяжело вздохнула в трубку.
– Может, тебе стоит пойти к психотерапевту? Я как раз знаю одного в Берлине.
– Если честно, то сегодня Джакоб мне сказал, что я уже ходила к доктору.
– Да? Я ничего не знала. Ну, хотя понятное дело почему… – Юлия на секунду замолчала. – Так, а по какому поводу ты его посещала?
Эрна продолжала кривиться.
– По словам мужа, мне снились кошмары. Доктор даже выписал мне транквилизаторы, которые я нашла в ванной.
– Хм… Так может, тебе стоит позвонить доктору и договориться о встрече? Думаю, это было бы куда лучше, чем твои домашние исследования, – Юлия на мгновение о чем-то задумалась, а затем продолжила: – Тебе сейчас покажется, что я скажу глупость, но, пожалуйста, выслушай меня. Мне кажется, что твое психологическое состояние еще со смерти отца не в норме.
– Мама! – возмутилась Эрна. Головная боль уже отпускала. – Во-первых, я уже звонила доктору, он пока не берет трубку, а во-вторых… Ты хочешь сказать, что я с ума сошла?
– Нет, что ты! И почему сразу с ума сошла? Хотя как еще объяснить все кардинальные перемены за два года? Ты ведь никогда не увлекалась рисованием…
Эрна задумалась.
– Может, ты и права… насчет состояния.
– Я почти уверена, что права. Так что попробуй еще раз позвонить доктору. Если не дозвонишься, вышлю тебе номер знакомого психотерапевта. Он как раз в Берлине живет.
Эрна не стала перечить. В словах Юлии действительно был смысл. Та Эрна, которой она всегда была, как бы сильно ни обижалась на мать, не могла так поступить с Юлией. Не могла заживо ее похоронить. Тем более Эрна не помнила ничего с того момента, как переехала жить в Берлин, а значит, не была уверена в самой себе. Возможно, ей действительно не справиться без квалифицированной помощи.
– Хорошо, мама. Я попробую набрать доктора еще раз. Возможно, у него сейчас консультация, поэтому и не отвечает.
– Расскажешь потом, как прошла встреча?
– Если не буду занята – позвоню.
– А, и еще кое-что. Я все никак не могу дозвониться до Джакоба. Он постоянно не берет трубку.
– Хм, странно… Может, ты звонишь как раз тогда, когда он занят? Он где-то около тридцати минут назад уехал на работу. У него какая-то встреча.
– Ну ладно, это не так важно, – вздохнула Юлия.
– О чем все-таки ты хочешь с ним поговорить?
Юлия несколько секунд молчала в трубку.
– Мам?
– А? Да все о том же. Как Джакоб будет дома, скажи ему, чтобы позвонил мне. Хорошо?
