— Хватит дуться! Иди чай пить.
Пока я боролась с собой, с трудом заливая в горло противный отвар из корня солодки, Ольга вязала узелки на длинной потрепанной временем бечевке и нашептывала какое-то заклинание.
— Научи меня! — конечно, становиться ведьмой я не собиралась, но уверена, кое-что мне пригодилось бы.
Она метнула в меня острый взгляд и прищурилась.
— Не стоит идти наперекор судьбе. Твоя дорога все равно вернет тебя к исходной точке.
— Возможно, у меня появится время на обдумывание.
— Твоя мать должна была позаботиться об этом. Но, видимо, она решила перехитрить бога.
— Она и позаботилась. Как могла старалась оградить меня от этого сумасшествия.
— А должна была научить с этим жить, показать, как можно противостоять всем тем людям, что тебя окружали.
Первым порывом было накричать на ведьму и заставить ее замолчать. Но внутренний голос шептал, что есть доля истины в ее словах.
Мама делала то, что считала лучшим для меня. Я не стану обвинять ее. До последнего своего дня она оберегала меня от магов и вампиров. Вот только сил ее не хватило, чтобы противостоять той магии, что довела ее до безумия… Она не хотела для меня такой же судьбы…
— Научи меня создавать защитный круг. Чтобы, когда ты уйдешь, я была в безопасности.
— Твоей силы не хватит.
— Я поправлюсь!
Ольга усмехнулась, и потерла глаза.
— Тебе нужна энергия мужчин. Ты готова спать с ними ради этого?
Что? А без этого никак нельзя обойтись?
— По глазам вижу, что не готова. Поэтому, у тебя не так много времени, чтобы помириться с Риком, и стать под его защиту.
— Вы сговорились, да? — я выплеснула остатки тошнотворной солодки в раковину, развернулась и пошла на свою скрипучую кровать.
— Ты пойдешь вслед за Лорен, если продолжишь говорить со мной в том же тоне! — Ольга спокойно, словно ее совсем не волновало то, что происходит, принялась за узелки.
А почему ее это должно беспокоить? Это мне будет негде жить, если ведьма выставит меня на улицу. Меня тут же загребут в свои рученьки либо маги, либо вампиры. Так что, стоит на время заткнуться и подумать, как быть дальше.
— Прости. Я очень благодарна тебе за помощь, но действительно не понимаю, почему ты настаиваешь на том, чтобы я поговорила с ним.
Ольга сделала вид, что не слышит, продолжая плести узелки из лохматой веревки. Ну и пусть молчит. Отлежусь неделю и уйду.
◊ ◊ ◊
Весь оставшийся день лил дождь. Я ворочалась на просевших пружинах, а Ольга то и дело меняла тазы, подставленные под протекающую крышу. Из щелей между бревен проникал холодный воздух, и льняные занавески в красно-белую клеточку взлетали от каждого дуновения ветра. Да… зиму здесь я точно не переживу.
Монотонный стук сверху не давал уснуть. Неужели к нам пришли семь веселых гномов и решили подлатать крышу? Я взглянула на круглый будильник советских времен. Восемь утра. Разве нельзя было начать ремонт чуть позже?
Ольги в доме не было. Неужели, она сама полезла наверх? Конечно! Сюда же не ходят посторонние.
Жаль, помощник из меня никудышный, но морально поддержать могла бы. Я наспех заправила кровать, и как была, в ночной рубашке, выбежала во двор.
Приставленная к ветхой избушке лестница выглядела надежнее, чем сам дом. Пожалуй, поднимусь!
— Помощь нужна? — я вытянула шею, чтобы не подниматься выше, но при этом увидеть Ольгу, и мой взгляд наткнулся на обнаженную широкую спину.
Покрытая мелкими капельками пота, она блестела на солнце, а мышцы играли с каждым ударом молотка. Я не верила самой себе. Это не мог быть тот, кого видели мои глаза. Рик…
Он слегка развернул голову в мою сторону, длинными пальцами перехватил гвозди, зажатые в губах, и улыбнулся.
— Для начала можно одеться!
Как я не упала с лестницы, не знаю. Я потеряла равновесие, но чудом смогла удержаться. Было ощущение, что меня кипятком окатили. Щеки вспыхнули, и болезненный огонь разлился по щекам. Я опустила глаза: растянутая ночнушка едва прикрывала грудь. Да что ж я за дура такая!
Я сидела на кровати, и она скрипела в такт моей дрожи. Вот тебе и «не войдет ни один мужчина»! Вот тебе «защищена и в безопасности».
Что делать? Куда бежать?
— Доброе утро! — как ни в чем не бывало Ольга прошла ко столу, собирая чашки на жестяной поднос, — сегодня отличная погода, идем завтракать на улицу!
Мне хотелось схватить ее за длиннющую косу, обмотать вокруг шеи и душить, пока та не признается, какого лешего Рик делает на ее крыше. Но вспоминая безапелляционное «ты пойдешь вслед за Лорен», взяла себя в руки.
— Что здесь делает Рик? — я как могла старалась быть спокойной.
— Крышу чинит.
Нет, она издевается!
— Почему именно он?
— Ты хотела сделать это сама? — она достала с полки варенье в пузатой банке, поставила к чашкам и направилась к выходу, — идем! Оладьи стынут.
Ах так?!
А вот возьму и пойду!
Натянув вчерашнее платье, я вышла на крыльцо.
За столом, сколоченном из старых посеревших досок хозяйничала Ольга, расставляя посуду. В центре парил самовар на углях, а рядом на закопченной сковороде золотились ароматные пышки.
Я скромно присела на самый край скамьи точно бедный родственник. Рик спрыгнул с крыши и без промедления пошел к столу. Ольга накинула на плечо полотенце, подхватила кувшин с водой и пошла к нему навстречу.
Вы только поглядите какая идиллия! Ей бы в руки крынку молока и ломоть хлеба, вместо воды и полотенца.
Я жадно впитывала в себя каждое мгновение, пока Рик мыл руки, умывал лицо, и вытирал грубой тканью шею, грудь, и капельки воды, скатившиеся по точеному прессу к поясу джинсов.
Они о чем-то говорили и мило смеялись, а моя ревность, тем временем, пожирала нервы и последние капли здравого смысла.
Ольга ушла в дом, пообещав сейчас же вернуться, а Рик в несколько шагов оказался у стола и сел напротив.
Разливая заварку, Рик поглядывал на меня и улыбался. Точнее ИЗДЕВАЛСЯ!
— Что ты здесь делаешь? — не выдержала я.
— Чиню крышу.
— Тебя никто не просил!
— Ольга сказала, что ты решила остаться здесь.
— Тебя это никак не касается!
— Касается! Еще как касается! — он отставил заварник и стал наливать кипяток.
— Это каким боком, позволь узнать!
— Знаешь, если в доме прохудилась крыша, ее нужно залатать.
