Батальон в обороне, два ряда траншей, впереди частокол деревянных ежей, натянутая колючая проволока. С обеих противостоящих сторон изредка постреливают из винтовок. Только Матвей начал допрашивать комбата, как немцы открыли огонь из пушек. Сначала разрывы пришлись по проволочным заграждениям, потом по окопам. Солдаты забились в блиндажи. При попадании снарядов крупного калибра наспех сделанные блиндажи с накатом из бревен в три-четыре слоя не помогали. При точном попадании блиндаж становился братской могилой. Не более четверти часа велся огонь, а траншеи обрушились на десятки метров. То и дело слышались крики: «Санитара!»
Огненный вал дальше пошел, на ближние тылы. Пехотный капитан обеспокоился.
– Сейчас немцы в атаку пойдут! Всегда так. Сначала огонь из пушек, потом наступление.
И выбежал из блиндажа. Матвей за ним. Осторожно приподнял голову над бруствером, а уже видны наступающие цепи германцев. В полусотне метров справа заработал «максим». Матвей подосадовал – рано! До немецких цепей еще далеко и огонь неэффективен. А кроме того, пулеметчик выявил свою огневую точку. Наступающая цепь залегла. Матвей подумал: пулеметному расчету самое время сменить позицию. Обычно в обороне для пулеметов готовились две-три позиции и в бою, при небольшой передышке, расчеты меняли позицию. То ли промедлили, не получив приказа ротного командира, то ли другая причина была? А только немцы позицию засекли, раздались два разрыва, накрытие точное, пулемет смолк. Немцы снова поднялись в атаку, подгоняемые офицерами. С нашей стороны только винтовочные выстрелы. А где же пушки? Почему молчат?
Матвей побежал по полуразрушенной траншее вправо. Одна стрелковая ячейка, другая. Солдаты в них ведут огонь. До германцев метров пятьсот. Точно поразить цель из трехлинейки на такой дистанции может только опытный стрелок. А откуда им в полку взяться, если половина новобранцы, по большому счету пороха не нюхавшие и стрелявшие в учебной команде всего несколько раз. Подобрался к месту, где пулеметный расчет был. Все три бойца наповал. Пулемет цел и даже лента заправлена. Матвей оттащил тело наводчика в траншею, освобождая место. Встал за пулемет, прикинул дистанцию, внес в прицел поправку, опустив на пару делений.
Немцы бегут молча, экономят силы. Все ближе, уже виден шишак на шлеме германского офицера. Винтовочная стрельба от русских траншей усилилась. К пулеметному гнезду прибежал комбат, которого допрашивал Матвей. Увидел и убитых и Матвея за пулеметом.
– Очень кстати, господин ротмистр. А-то я обеспокоился – почему пулемет молчит?
– Мне бы второго номера. И еще – где запасная позиция?
– Справа, полсотни шагов. А помощника подошлю.
Комбат убежал. Ему сейчас надо организовать отпор сильно поредевшего батальона. И Матвей ему не завидовал. После интенсивного артобстрела людей в батальоне стало меньше. Кто-то убит, другие получили ранения или контузии. Протяженность оборонительного участка для батальона и так была велика, а после артналета ситуация складывалась почти катастрофическая. Но и Матвей знал, что имея три-четыре пулемета, можно остановить наступление пехоты. Пока пулеметы молчали. Либо наводчики, которые именовались первыми номерами расчета, люди опытные и подпускают вражескую пехоту поближе, чтобы потом расстрелять наверняка, с наименьшим расходом боеприпасов и с наибольшим эффектом. Либо, о чем думать не хотелось, расчеты погибли, а пулеметы повреждены. Пожалуй, пора!
Матвей поймал в прицел фигуры германцев, в первую очередь офицера, дал короткую очередь. Офицер и двое солдат по соседству упали. И он открыл интенсивный огонь. Стволом влево и вправо, выкашивая цепь. Когда германцы не выдержали, залегли, немного опустил ствол и снова прошелся железной метлой по лежащим. Лента закончилась. За своей стрельбой не слышал, что слева и справа вели огонь еще два пулемета. Причем стреляли точно, ибо вся наступающая цепь залегла, понеся потери. Матвей откинул крышку ствольной коробки, вставил новую ленту, дернул на себя рычаг мотыля. Пулемет к стрельбе готов. Протянул руку, потрогал кожух ствола. «Максим» имел водяное охлаждение, без перерыва мог выпустить две полные ленты по двести пятьдесят патронов каждая. Потом следовало или сменить воду или дать остыть. Осмотрелся в ячейке. Оцинкованная цилиндрическая канистра есть. Приподнял, полная. Решил сменить позицию. Эту немцы уже пристреляли, не зря влепили по ней два снаряда. Да еще и Матвей стрельбой себя демаскировал. Одному сложно. Обычно пулемет снимают два человека, вес щита, тела и станка больше семидесяти килограммов. Да еще и размер велик, одному неудобно. Все же поднатужился, снял пулемет, поставил на дно траншеи. Дальше легче. Станок Соколова образца 1910 года имеет два колеса, перекатывать его легко. Покатил вправо, как говорил комбат. Здесь и вправду оказалась оборудованная ячейка. Сзади топот ног. Матвей выхватил револьвер, а это оказался солдат, посланный комбатом на помощь.
– Берись, боец, за пулемет, надо установить на бруствер.
Поднатужились, подняли.
– Тебя как величать, солдат?
– Тимофей, тверской я, второго года службы.
– Идем, Тимофей, в другую ячейку, надо поднести коробки с патронами.
Сходили к старой пулеметной позиции, нагрузились коробками, перенесли. Оставался еще деревянный ящик, в котором еще патроны в обойме. Такие поставлялись с завода для заряжания винтовок. Но из-за нехватки боеприпасов поставлялись и в пулеметные команды. Тимофей отправился за ящиком, Матвей взялся за ручки пулемета, повел стволом вправо – влево, оценивая сектор обстрела. Послышался нарастающий свист снаряда. Матвей присел в ячейке. Взрыв! Сразу за ним еще один. Первый снаряд лег с недолетом от первой пулеметной позиции, второй с перелетом. Классическая артиллерийская «вилка» при пристрелке цели. Сейчас наблюдатель будет дробить и третьим снарядом угодит по цели. Матвей приподнялся.
– Тимофей, беги оттуда!
Свист снаряда. Матвей присел на дно ячейки. Взрыв! Несколько минут тишины.
– Тимофей, ты жив?
Матвей спросил еще раз, безответно. Побежал к первой позиции. Тимофей лежал в траншее рядом с пулеметной ячейкой. Рядом с ним разбитый осколками патронный ящик. Гимнастерка солдата в крови, сам не дышит. Эх, Тимофей! Надо было бросать ящик, бежать в любое укрытие. Засекли немцы пулеметное гнездо, подавили. Матвей вовремя поменял позицию, а то лежал бы сейчас вместо Тимофея.
Снова нарастающий свист снаряда. Матвей бросился за поворот траншеи, упал на дно. Взрыв совсем рядом, Матвея подбросило, на какое-то время заложило уши. Когда траншеи копают, специально не делают их прямыми, а зигзагами. При попадании мины или снаряда в траншею осколки тогда не летят далеко и могут поразить только тех, кто на маленьком участке. Правила фортификации выстраданы кровью и потерянными солдатскими жизнями.
Матвей поднялся, потряс головой. Слух стал возвращаться. Частую винтовочную стрельбу услышал на русских позициях. За бруствер выглянул – немцы снова поднялись и наступают. И цель уже недалеко, сто метров, фактически один бросок. Кинулся к пулемету, открыл огонь. Стволом влево-вправо, не снимая больших пальцев с гашетки.
