— Знаете что, Светлана Сергеевна — я мог бы прямо здесь и сейчас предложить вам очень завидную позицию в своем банке. Очень завидную, за пару лет смогли бы свою богадельню в личную собственность выкупить. Я уже полгода человека туда ищу, а вы подходите идеально. И предложил бы, если бы не ваша фраза про извинения. Я, знаете ли, давно на свете живу, и таких, как вы, видел много. Хотите, угадаю, как у вас на самом деле завод отжали? К вам пришли большие люди, вы уперлись рогом, намеков не понимали, советов не слушали. Стояли до конца, воевали геройски и даже пару раз чувствительно приложили супостата — верю, верю, таланты ваши я оценил в полной мере. Но в итоге все ушло песком сквозь пальцы, и вы остались на бобах. А закончилось это все пятилетней шваброй и самозахоронением живьем в доме престарелых, потому что по-другому закончиться не могло.
Я первый раз видел, как за ледяной маской Королевы проступают эмоции. Похоже, банкир попал в точку и теперь бил по больному.
— Признаюсь, мне только одно непонятно — уборщица. Пять лет с тряпкой… На сломленную вы не похожи. Зачем вам это было надо?
— Не ваше дело. Можете считать это наложенной на себя епитимьей
[53].
— Ну и как результат? Обучились смирению?
— Не особо. Но выводы сделала, и кое-что запомнила накрепко.
— Да никаких выводов вы не сделали! — матерый банкир махнул рукой, и снова пригубил. — Говорю же, я таких видел много. Никаких выводов вы не делаете, и ничему не учитесь. Знаете, почему вы здесь работяга, а я герцог; а там я сижу в банке, а вы — в богадельне?
Потому что вы никак не можете понять одну простую истину — в соцпакет любого руководителя входит ложка дерьма. Которую, бай зе вей, периодически приходится съедать — причем улыбаясь и преданно глядя в глаза. Да, потом кормильца можно и нужно накормить дерьмом втрое, но бывают моменты, когда надо отступить. Директор не может быть максималистом, слишком много человеческих судеб на нем завязано. Сколько ваших людей новые хозяева в белый свет голыми с комбината выперли? А у них — семьи, дети, планы, кредиты… Это вы, вы их не защитили! А они на вас, между прочим, надеялись. Казалось бы — что непонятного: ну сделай ты шаг в сторону, пропусти противника туда, куда он так рвется. А потом соберись с силами — и бей насмерть. Нет — упрутся, и стоят на своем, пока их не схарчат.
Он досадливо поморщился, здесь было что-то явно личное.
— А вообще — интересная вы женщина, Светлана Сергеевна. У вас, похоже, талант какой-то — мужчин из нашей семьи на неприятные эмоции разводить.
— А вы — нет! — отчеканила железная бабка. — Неинтересный вы мужчина, Анатолий Михайлович. Я ведь тоже много таких, как вы, видела, и вашу породу знаю. Кстати, и комбинат у меня тогда отжали тоже из-за такого же, как вы — рационально мыслящего. Вот всем вы хороши — и говорите умно, и действуете правильно, и деретесь здорово, я бы очень хорошо подумала — стоит ли с вами в драку лезть. Но — как на духу признаюсь — меня всегда на смех пробивало, когда видела, как вас, таких послушных, с ложечки дерьмом кормят.
— Ага, ага. Зато мы остаемся и делаем дело, а вы — уходите свои белые одежды донашивать да собой, любимым, восхищаться. Ну и чем же вы нас лучше?
— Я не знаю, чем, и не уверена — лучше ли, — медленно проговорила Сергеевна. — Понимаю только, что я дерьма не ем, и поэтому во мне его меньше.
Она провела ладонями по лицу, одним глотком осушила стакан и толкнула его по столу к банкиру.
— Спасибо за виски, Анатолий Михайлович. Может, хватит уже, а? Давайте я в очередной раз уйду, а вы в очередной раз останетесь. Что там с нашими договорами?
— С договорами все хорошо, — принял предложение волчара. — Я вам все уже сказал — этот раунд ваш. Команду я дал, с минуты на минуту вы четверо получите на мейл сообщение о расторжении контракта. Оригиналы придут по почте на вашу богадельню через пару дней. Но не обольщайтесь — раунд — это еще не вся партия. Принципы у меня, может, и гибкие, но вот память — долгая. Игра еще не закончена, правда не факт, что она будет длинной.
И он демонстративно отвернулся от нас, просматривая что-то в интерфейсе. В наступившей тишине у меня блымкнула почта, сообщая о поступлении нового письма. Письмо, естественно, было от администрации «Второй молодости». Через минуту такие сообщения получили все четверо.
— Нажмите в письме согласие с расторжением договора. Ну что ж, поздравляю, вы теперь вольные люди, — директор так и не оторвался от интерфейса. — Посмотрим, что там у нас. Кредиты не брались, услугами социального магазина пользовались все, кто бы сомневался, долгов нет, снаряжение… О! Прошу сдать выданное из кланхрана снаряжение.
Я сделал шаг вперед и молча положил на стол свою розовую панамку. Анатолий Михайлович посмотрел на нее почему-то с отвращением.
— Камни.
На столе появилась кучка из пяти камней.
— Ну, пожалуй, что и все. Можете быть свободны.
Мы двинулись к двери, и в спину нам раздалось:
— Да, чуть не забыл. Рекомендую поторопиться. Поскольку вы четверо теперь абсолютно посторонние люди, в течение часа вам нужно покинуть территорию «Второй молодости». Иначе ваше пребывание здесь будет расценено как незаконное проникновение в социальную локацию. А это — весьма серьезное нарушение. В зависимости от тяжести содеянного, предусмотрено несколько видов наказания, от социальных работ до стирания персонажей. Указ герцога об ужесточении наказания по этой статье оглашен и обнародован семь минут назад, все в рамках общеигровых норм. Это раз. Высшей судебной инстанцией в нашем герцогстве являюсь я. Это два. А три — новых персонажей без визы «Бигбанка» вы завести не сможете. Есть такой пункт в общем договоре, какой там у него номер, Светлана Сергеевна?
— Восемь-два-четырнадцать, — механически ответила стерва, которая сейчас явно лихорадочно прокручивала в голове варианты.
— Эх, Светлана Сергеевна, Светлана Сергеевна, вам бы другой характер — цены бы вам не было! — директор просто истекал хорошим настроением.
— Мы же не успеем с Митькой! — опробовал себя в роли Капитана Очевидность Товарищ капитан.
— Ничем не могу помочь, закон есть закон, — банкир развел руками. — Да, на магазин время можете не тратить. Он обслуживает исключительно работников локации. Нет, посторонним ничего не продает. Да, и свитки телепортации тоже. Как видите, я играю честно. Вы так и будете здесь стоять? Мне работать надо.
За дверь Сергеевна выскочила первой и сразу взяла за грудки Рукожопа, о котором за напряженностью диалога все забыли:
— Андрей!
Залетчик сразу замотал головой:
— Мне тоже ничего не продадут, я же больше не прикомандированный, у меня срок вышел.
Из-за не успевшей закрыться двери послышалось:
