И я, в знак завершения речи, поклонился своему собеседнику. Охотника, впрочем, моя речь абсолютно не проняла. Он скорчил презрительную гримасу.
— Мне неприятно уличать вас во лжи, но вы обманываете меня. Крестьяне, убившие так называемых «демонов», говорили, что те очень не хотели умирать.
— Но, с другой стороны, и не относились к смерти так, как к ней относятся ваши соотечественники — как к неповторимой трагедии, не так ли? — переспросил я. — Ответ на ваше замечание очень простой. Умирать здесь для нас больно — это во-первых. За каждую смерть, принятую здесь, нас лишают некоторых благ там, в нашем родном мире. И пусть со мной случится все самое страшное, если я вру!
— Хм… — протянул Якша. — А почему я должен вам верить? Я за свою жизнь не встречал ни одного человека, который не боялся бы смерти. Да что там люди — даже дикие звери всеми силами стараются избежать гибели. Разве что глупые насекомые летят в огонь — но они безмозглые. Вы на безмозглых не похожи. У вас есть какие-нибудь доказательства, что смерть в нашем мире ничего для вас не значит?
Я уже открыл было рот, но тут вскочил Андрюшка. Судя по его сияющим глазам, ему в голову пришла какая-то идея.
— У нас говорят: «Чем сто раз услышать, лучше один раз увидеть». Смотрите!
Он отбежал в сторону от нас и встал к стволу дерева.
— Плюха, убей меня. Ну быстрее, считаю до трех! Раз! Два!
Третьего слога не прозвучало. Тарасик пожал плечами и метнул в тренера огненный шар. Андрюшка улетел на респаунд, а его тело мешком свалилось к подножию дерева.
— Он мертв? — поинтересовался охотник, невозмутимо, хотя и с видимым интересом, наблюдавший за происходящим.
— Посмотрите сами, — предложила Семеновна.
Якша отошел к дереву, внимательнейшим образом осмотрел тело Андрюшки, и, наконец, резюмировал:
— Мертвее не бывает. Немного же вам надо. Вы все такие хилые?
— У всех по разному… — несколько туманно ответил я, не желая раскрывать все козыри.
— Наверное, надо позаботиться о теле? — предложил абориген. — Похоронить или сжечь?
— Зачем? — искренне удивился я. — Он уже ожил в нашем мире и, наверное, сейчас идет беседовать и погибшими ранее членами нашей команды. А это просто пустая никому не нужная оболочка.
— Спорное суждение, — пробормотал мой собеседник.
— Что, простите? — переспросил я.
— Да нет, ничего. Случившееся впечатляет, да. — признался охотник. — Но как вы докажете, что это не было жертвенной гибелью ради спасения остальных?
Я пожал плечами:
— Ну, давайте сейчас наш колдун убьет меня. Или лучше пусть вон та красивая девушка, — я кивнул на зардевшуюся Татьяну, — зарубит меня мечом, ради разнообразия впечатлений. Потом еще кого-нибудь. И будем так поступать, пока вы, наконец, не поверите — гибель в вашем мире это неприятная, но не фатальная для нас вещь.
Охотник молчал. Молчал долго, явно что-то решая. Потом опять улыбнулся своей неотразимой улыбкой.
— Ну допустим. О чем вы в таком случае хотели меня попросить?
— Мы уже говорили — ответила Семеновна. — Все, что мы хотим — это отправиться порталом домой. Из той деревни, в которую мы попали в вашем мире или любым другим порталом — без разницы. Не слышали ли вы, где находится то самое «ниоткуда», через которое в ваш мир попадают демоны?
Охотник на вопрос не ответил, и сам в свою очередь спросил:
— Где находится эта ваша злосчастная деревня?
— Это не очень просто объяснить, — ответил я, — Мы не так хорошо ориентируемся в джунглях (и мысленно добавил — а карту в интерфейсе тебе не покажешь). Совершенно точно могу сказать только, что это за рекой.
— Тогда этот вариант отпадает, за рекой меня никто не знает, я за реку не хожу. Попробуем второй вариант. Опишите подробно — как выглядит этот ваш «портал»?
Портал описывала Семеновна, признанный специалист по части словестных и прочих портретов. Охотник очень внимательно выслушал и резюмировал:
— Да, я это видел. Но это далеко, мы сегодня не успеем дойти. Через час стемнеет, до моей усадьбы далеко, но у меня здесь неподалеку есть хижина, где я ночую, когда охочусь в этих местах. Предлагаю заночевать там, а утром я отведу вас к вашему порталу. Согласны?
Конечно же, мы были согласны.
* * *
До хижины мы дошли минут за сорок. Могли бы и быстрее, но по дороге Якша встретил того самого тигра, которого выслеживал, и покончил с вором, как говорят комментаторы, «при подавляющем превосходстве одного бойца». Воинские умения нашего провожатого впечатляли, да, хотя Якша был всего лишь пятого уровня.
Хижина оказалась вовсе не хижиной — охотник явно поскромничал. Это было вовсе не бунгало, крытое пальмовыми листьями, а скорее изба с крепкими стенами и дверьми.
Когда мы вошли внутрь, наш хозяин заложил засов, скинул тушу тигра в угол и подошел к очагу.
— Надо бы огонь развести, ужинать пора — деловито промолвил он.
— А что у нас на ужин? — поинтересовался толстый Петька, глотая слюнки. — Тигрятина? А она вкусная?
— Да нет, не тигрятина, ответил хозяин. — Думаю, жаркое из твоего мяса, толстый паренек, будет гораздо вкуснее.
— В смысле? — не понял я.
— В прямом, — ответил Якша. — Я верю, что вы не демоны. Но почему-то никто из вас даже не поинтересовался, не демон ли я.
И он улыбнулся своей неотразимой улыбкой Алена Делона
[70].
Глава 6
Мы на несколько секунд онемели, а демон меж тем изменился, или, точнее, принял свой истинный облик. Лицо и руки Якши стали черными. Не шоколадными, как у негров, а именно что черными, антрацито-угольного цвета. На лице цвета «черный бархат» горели глаза: радужка стала оранжевой, а зрачки — звериными, вертикальными. И только улыбка осталась прежней — обаятельно-умиротворяющей и даже прорезавшиеся клыки ее не портили.
— Вы нас что, съесть хотите? — заикаясь, поинтересовался Петька.
Ты очень догадлив, невоздержанный в еде паренек, — съязвил демон. — Для нас, демонов, человеческое мясо — непревзойденный деликатес. Ничто с ним по вкусу даже близко не сравнится. А тут полугодовой, считай, запас сам ко мне домой явился. Добровольно и своим ходом, мне даже нести ничего не потребовалось.
Лекция о подвигах хозяина на ниве гастрономии была прервана громким хохотом. Это смеялась Семеновна:
— То есть ты, придурок… — у нее даже лицо покраснело от хохота — нас сюда на мясо, что ли, привел?! Вот уж точно, «дебилы бешенные», как говорил один министр.
