Короче, так — давайте дальше без соплей о любви и дружбе, а то меня стошнит. Будем считать себя профессионалами, которых менеджер собрал в одну команду. Вот в таком качестве вы меня устраиваете. Как профессионалы сегодня вы круто сработали, уважение не вопрос. Но вот в душу ко мне лезть не надо, и стыдить меня не надо! Поняла, овца? — жестко закончила она.
— Поняла, — абсолютно ровным голосом ответила Татьяна и кивнула. — Я все поняла.
— Вот и хорошо, — светски улыбнулась Ольга в ответ. — Я вам у старосты нужна? Нет? Тогда квест без меня сдадите. Всем счастливо, завтра увидимся.
И она растворилась в воздухе, нажав «логаут».
— Вот дрянь! — сплюнул Петька. — Вот так вот живешь с человеком рядом, человеком его считаешь, а потом — бац!
И он замолчал, судя по всему, не придумав еще — что же бац!
— Вторая смена, — подсказал Митрич.
— Что — «вторая смена»? — не понял Петька.
— А потом — бац! Вторая смена
[102]. - пояснил Митрич.
Петька еще больше вытаращил глаза. Старушки захихикали.
— Петя, не обращай внимания, это старый фильм, ты его не видел, — пояснила Светлана. — А вообще ты, конечно же, телок. Как и все мужики — доверчивый и обидчивый. Женщины вам что-нибудь наговорят в сердцах, а вы все за чистую монету принимаете и обижаетесь. Ты что — не понял, что она сейчас не вас, она сейчас себя убеждала? А из игры выскочила, потому что перед всеми разреветься побоялась? Она сейчас сидит вся в соплях, слезы глотает и на стенку воет: «Ну почему-у-у я такая несча-а-а-астная… Ну почему-у-у-у меня никто не лю-ю-ю-ю-юбит!!!».
Петька предельно озадачился и принялся хлопать глазами.
— Не понял. А зачем она тогда это все наговорила?
— А затем! — очень информативно объяснила включившаяся в разговор немка. — Потому что так сказалось. Потому что понесло девку. Потому что Танька своими словами ее прямо по сердцу стукнула, вот та и взорвалась. Нам, бабам, нет ничего обиднее, когда тебе правду сказали, которая ножом по сердцу, а ответить на это нечего. Последствия бывают самыми непредсказуемыми. А вообще, Петюнь, завязывал бы ты с попытками умом женщин понять. Более бесперспективного подхода и придумать сложно, это я тебе по секрету говорю. Как мать говорю, и как женщина
[103] — бросай ты это дело, иначе так в девках и останешься. Нас сердцем понимать надо, а не разумом.
Татьяна задумчиво произнесла:
— А Ольга и впрямь меняется. Еще пару месяцев назад ей и в голову бы не пришло так перед нами всеми распинаться. Тогда ей действительно на всех насрать было, а перед теми, на кого насрать — не митингуют.
— Все вы меняетесь, — подтвердил я. — И к концу Турнира еще больше изменитесь. Так и должно быть, время такое. Когда я в вашем возрасте был, по телевизору фильм показывали, он так и назывался — «Последнее лето детства»
[104]. Фильм так себе, а название хорошее. Про вас название.
— Все это, конечно, очень благородно, — влез в разговор Митрич, — но давайте уже ближе к делу? Поговорим о презренных насущных заботах, квест сам собой не сдастся. Да и не люблю я кого-нибудь за глаза обсуждать. Короче, у кого сколько репутации со старостой?
— У меня шесть — сообщила Татьяна.
— У меня тоже, — подтвердила Патрик. Петька молча кивнул.
— Двадцать два! — перебил все ставки Тарас.
— Ничего себе! — Татьяна даже присвистнула. — Когда это ты успел?
— Когда торговался, конечно, — улыбнулся командир. — Не понимаете вы азиатскую душу, а я одну вещь еще совсем пацаном понял. Они очень любят торговаться. Для индуса или араба это как для англичанина в пятницу в пабе посидеть. Это святое дело. Для азиатов торговля, как для европейцев…
Он задумался.
— Ну, не знаю. Ухаживание, наверное. В общем, то, что нужно делать красиво. Причем это как танго, оно вдвоем танцуется, в одиночку его не спляшешь. А европейцы торговаться не умеют, учиться этому не хотят и вообще занятие это не любят. Им проще заплатить сколько сразу запросили, чем хотя бы пять минут поторговаться. А для азиата это — даже не оскорбление, а…
— Как будто в душу сапогами наплевали — понимающе подсказал Митрич.
— Во-во! — подхватил Тарас. — Как будто ты даму на танец пригласил, а она рожу отвернула, и сто рублей тебе сунула. Ты вроде и в прибылях остался, а в морду дать очень хочется. Зато если человек умело торгуется, они могут даже себе в убыток сделку закрыть — чисто из уважения и в благодарность за прекрасно проведенное время.
— Понятно — кивнул Митрич. — Короче, дуй сдавать квест, и поторгуйся там на славу. Только просьба к тебе будет, Тарас. Когда будешь торговаться, постарайся вытянуть из старосты все, что он знает о той группе, которую они в данж отправили.
— Попробую, — кивнул Тарас. — Только это не бесплатно будет, любая информация чего-то стоит. Если удастся что-то вытянуть, мы меньше добряков получим.
— А ты не жадись, — вмешалась Светлана. — Оно себя окупит. На этом Турнире кто-то весьма влиятельный играет в свою игру. Если мы его не вычислим, он нас сожрет и не подавится. И, кроме того, если я не ошибаюсь, этот таинственный незнакомец за столом отнюдь не единственный игрок. Кто-то ведет против него контригру, и этого второго тоже очень желательно вычислить.
— А с чего это тебе второй померещился? — тут же вскинулся Митрич.
— А вот давай Тарас со старостой поговорит, и я тебе отвечу. Хорошо? Иди, Тарасик. Иди.
Тарасик ушел.
Светлана взялась за меня.
— А ты, Митя, что думаешь про здешние «Молоди»? Что это за «соседи» такие?
— На самом деле у меня соображений не очень много. И к тому же кое-что уточнить надо, — пробормотал я — Я буквально на пять минут выскочу.
Быстрый поиск в Сети не менее быстро подтвердил мои догадки. Я вновь вошел в игру, где мои сотоварищи лениво болтали в ожидании нас с Тарасом.
— Ну все, я готов.
— Давай, излагай — кивнул Митрич.
— На самом деле излагать особо нечего — пока что у меня одна-единственная догадка и две, условно говоря, культурологические справки. Начну я, с вашего позволения, с догадки.
