Мы мыли руки, когда он указал на три клетки с кошками у двери:
– Что с ними?
– А! Удаление яичников. Я повезу их к Гранвиллу Беннету.
– Разве сами вы этого не делаете?
– Нет. Кошек и собак стерилизует Беннет.
– Но почему вы обращаетесь к нему? – Колем с недоумением уставился на меня.
– Он великолепный специалист. Просто блистательный. Оперирует чудесно, животные потом все в отличной форме.
– Не сомневаюсь. Про Гранвилла Беннета я слышал, но, Джим, вы бы прекрасно справились и сами.
– Верно, но уж так мы привыкли. У нас и без того большая практика, а это только между прочим.
Он засмеялся:
– Я уже видел, как вы делаете лапаротомии, энтеротомии, пиометрии. В чем разница?
– Право, не могу сказать, Колем. Тут речь шла о неотложных случаях. Суть, возможно, в том, что яичники удаляют у совершенно здорового животного. Наверное, глупо.
– Я вас понимаю. Клиент приносит здоровое молодое животное, а операция не задается.
– Да, что-то в этом роде. Возможно, причина в недостатке уверенности. Я чувствую себя сельским ветеринаром, специалистом по крупным животным, который взялся не за свое дело.
Колем назидательно поднял палец:
– Со всем уважением, Джим, пора изменить свою позицию. За работой с мелкими животными – будущее, и прошли те дни, когда сельские ветеринары могли отказываться от таких будничных процедур, как удаление яичников, ссылаясь на то, что у них нет времени на пустяки.
– Возможно, вы правы. Полагаю, нам надо будет заняться и этим.
– А почему бы не прямо сейчас?
– А?
– Попробуем на этих трех. Это же проще простого. Я в клинике колледжа наудалял их великое множество.
Не слушая моих возражений, Колем водрузил клетку на стол и вытащил прелестного трехмесячного котенка.
– Приступаем! – объявил он. – Первое удаление яичников, оно же начало новой эры в Скелдейл-хаусе.
Я заразился его энтузиазмом, и через несколько минут малышка уже заснула, а операционное поле было подготовлено. Колем нацелил скальпель и сделал крохотный надрез.
– Оперирование сквозь замочную скважину – вот в чем секрет. Все так просто, что для работы простора не требуется. Вытаскиваем матку. Вот так. – Он вставил пинцет в разрез. – И никаких хлопот. – Он выудил пинцетом тонкую жилку. – Видите? Детская забава… – Его голос замер. – Нет, это что-то другое. – Он убрал жилку на место и пошарил поглубже. Однако в пинцете вновь оказалась зажата не матка, а тот же таинственный бело-розовый шнурочек. – Черт! Со мной такого еще не случалось, – буркнул он, продолжая копаться в маленькой брюшной полости.
И снова вытянул не то, и тут зазвонил телефон.
– Мастит. Сильно опухло, так что откладывать нельзя. Боюсь, Колем, мне надо ехать. Вы без меня справитесь?
– Конечно. Все будет в порядке. Но куда, черт дери, девалась матка?
Когда мы снова встретились днем, он виновато мне улыбнулся.
– Извините, Джим, что я так по-дурацки начал операцию. Но едва вы ушли, как я нашел матку и закончил через пять минут. А потом прооперировал и остальных двух. Без сучка без задоринки.
Я легко ему поверил. Колем был хирург божьей милостью. Однако история на этом не кончилась. Несколько дней спустя мы приняли еще четырех кошек для стерилизации, а поскольку на месте был только Колем, он усыпил их нембуталом, а не с помощью эфирно-кислородного аппарата и приступил к операции в одиночку. Когда я вошел в операционную, он как раз взялся за последнюю.
– Хорошо, что вы вернулись, Джим, – сказал он, кивая на трех спящих кошек. – Справился с ними быстрее быстрого. Одно удовольствие. А теперь покажу вам наглядно, как и что.
Он ввел пинцет в надрез и извлек… не матку, а тот же шнурочек. Тупо посмотрел на него, потом попробовал снова, потом в третий раз – все с тем же результатом.
– Не понимаю! – вскипел он. – Просто колдовство какое-то!
Я засмеялся и погладил его по плечу.
– К сожалению, Колем, мне пора. Я просто забежал на минутку между вызовами проведать, как вы тут.
– До вашего прихода не жаловался! – завопил он мне вслед.
Задним числом я понимаю, что этот небольшой эпизод принадлежит к тем загадочным случаям в моей жизни, для которых так и не нашлось объяснения. Ведь примерно неделю спустя, войдя в операционную, я снова застал молодого коллегу склоняющимся над спящей кошкой. Он обернулся ко мне с сияющей улыбкой.
– Это вы, Джим? Как удачно: как раз в два счета провел две стерилизации и только что взялся за эту. Смотрите, я вам покажу, в чем вся хитрость.
Он быстрым уверенным движением ввел пинцет – и вновь вместо ожидаемой матки с яичниками я увидел шнурочек неведомого назначения. Колем запихнул его внутрь, попробовал еще раз, а потом еще и еще – без малейшего успеха.
– Черт возьми! – вскрикнул он. – Да что же это такое? Тогда я подумал, что слишком поторопился, но теперь знаю: это вы, вы! – Он бросил на меня безумный взгляд. – У вас дурной глаз! Вы на меня заклятие наложили.
– Господи, Колем! Простите меня, пожалуйста! – Я давился смехом. – Просто несчастное стечение обстоятельств. Но в любом случае, что вы такое вытаскиваете? У него есть название?
– Теперь есть! – рыкнул мой коллега. – Он называется хэрриотов проток!
Термин этот прижился, и еще долго после того, как стерилизация полностью утратила новизну и стала простенькой будничной процедурой, стоило этой блуждающей жилке выглянуть в разрезе, как раздавался крик:
– Ага! Вот и хэрриотов проток!
Наш новый дом
Когда я проснулся наутро после нашего переезда в «Рябиновый сад», то сразу же ощутил себя в состоянии полной боевой готовности, точно спринтер, уже упершийся подошвами в колодки, – еще минута, и, набросив одежду, я ринусь на ежедневную пробежку по ледяным просторам Скелдейл-хауса. Это настолько вошло в привычку, что при звоне будильника мои ноги напрягались, готовые к броску. Понадобилось почти две минуты, чтобы сообразить, что такие процедуры, как разжигание каминов, борьба с угольной печкой и согревающие пробежки, остались в прошлом.
Все было под рукой. Без малейших усилий я облачился в халат и спустился по нескольким ступенькам в уютную прихожую, а оттуда прошел на кухню, где погрузился в блаженное тепло, исходящее от новейшей кухонной плиты. Из своей корзины, виляя хвостом, вылезла Дина, мой бигль. Я погладил ее по голове, обменялся с ней обычными утренними приветствиями и прочел в ее глазах безмолвное выражение восторга: «Ну не чудесно ли это!»
Чистейший рай! Как во сне, я поставил чайник на горячую конфорку, положил в него заварку – и даже не заметил, как вспорхнул наверх с чаем для Хелен.
