Это я уже слышал. Легендарный Лен Хаттон, позднее сэр Леонард, в то время был капитаном английской сборной, держателем рекордов, кумиром всюду, где любят крикет, а в помешанном на крикете Йоркшире – так и вовсе верховным божеством.
– А вот и эти бутсы! – Арни поднял пару отлично выбеленных крикетных бутс. – Их Лен тоже заимствует. То и дело берет. Говорит, они ему удачу приносят.
– Да, Арни, я помню, как вы про это рассказывали.
– Уж в крикете я себя показал, было дело. – В глазах Арнольда Брейтуэйта появилось мечтательное выражение, и я понял, что сейчас услышу о том или ином его спортивном подвиге на фронтах Первой мировой войны. Собственно, я заглянул к нему подстричь когти Забияке, но было по опыту известно, что с этим придется подождать.
– Мы тогда с артиллеристами играли, во Франции то есть. Ну никак у нас броски не шли, и счет рос да рос. Тут полковник кидает мяч мне. «Должен вас поставить, Брейтуэйт, – говорит. – Положение у нас скверное». Ну, я его немножко подправил.
– Да?
– Ага. Три очка в один момент. Тут полковник подходит ко мне и говорит: «Лучше я вас сниму, Брейтуэйт. Счет сравнялся, но пережимать тоже не годится». Ну и опять то же самое: их игроки начали выбивать одного за другим, так что полковник опять подходит и говорит: «Извините, Брейтуэйт. Должен снова вас поставить».
Арни помолчал и посмотрел на меня с торжеством.
– Ну и я опять сделал то же.
– Вы… вы опять сравняли счет?
– Ага.
– Потрясающе. Просто чудо. – Я выразительно пощелкал щипчиками, но Арни словно не заметил.
– Ну а теперь покажи Тома Финни! – воскликнул он и покатил по траве футбольный мяч.
Это был один из коронных номеров Забияки, и я его уже видел, но все равно разделял восторг, с каким Арни следил, как пес вел мяч по лужайке между передними лапами, обходя невидимых защитников.
– Ну-ка, забей гол! – скомандовал Арни, и Забияка повернул прямо к двум миниатюрным штангам у края лужайки, а затем носом вкатил мяч между ними.
Мы с Арни смеялись и хлопали в ладоши, а Забияка прыгал на нас, отчаянно виляя хвостом. Меня радовала его энергия – ведь он был уже стар. Ему шел десятый год.
– Он ведь любит эти штуки, верно? – сказал я.
– А как же! Спорт для него первое дело. Ему только бы поиграть. – Арни задумчиво надул щеки. – Что-то я Тома давненько не видел.
Том Финни был тогда в зените славы. Игрок сборной, универсал на поле и, возможно, величайший футболист, какого только знала Англия.
– Вы с ним знакомы? – спросил я.
– Конечно. Мы с ним закадычные дружки. Надо будет навестить его. Эй, Забияка! – Арни снова махнул своему псу. – А как насчет гольфа? Покажи нам своего Тони Лока.
Я поднял ладонь:
– Как-нибудь в другой раз, Арни. А сейчас пора заняться его когтями.
– Ладно, Джим, не буду вас задерживать. – Он мечтательно улыбнулся. – Вот подумал про гольф и вспомнил времечко, когда мы с Тони были не разлей вода.
– Еще один друг, э?
– Да уж, можно сказать.
Обрезая когти Забияке, я прикидывал, найдется ли хоть один знаменитый спортсмен, которого Арни не числил бы среди своих друзей. В то время Лок был в гольфе светилом – и добрым приятелем Арни, несмотря на это.
Подобно большинству собак, Забияка не жаждал приводить когти в порядок, и едва я брал его лапу, как он начинал пыхтеть, широко разинув пасть и вывалив язык, но характер у него был добродушный, и он покорялся судьбе, не рыча и не огрызаясь.
– С черными когтями ухо надо держать востро, – сказал я. – На них кожица совсем не видна, не то что на светлых, и приходится быть очень осторожным. Ты ведь никогда меня не простишь, Забияка, если я тебя ненароком пораню.
Услышав свою кличку, большой пес, несмотря на свой страх, слабо вильнул хвостом, а едва простенькая операция завершилась и я погладил его по голове, он с облегчением убежал на лужайку.
– Выпейте чайку на дорожку, Джим, – сказал Арни.
Я заколебался, времени у меня было мало, но я знал, как он любит поговорить, а я любил его слушать.
– Спасибо, Арни. Но только быстро.
Кухня была типично холостяцкой, функциональной и неуютной. И наблюдая, как Забияка ходит за хозяином от плиты к посудному шкафчику и столу, я понял, какую радость должна приносить его преданность. Без него кухня выглядела бы еще более холодной и неуютной – недаром Арни, хлопоча с чайником и чашками, все время заговаривал с псом. Но никаких признаков бедности заметно не было – Арни, казалось, в деньгах не нуждался.
Он со вкусом помешал в своей дымящейся чашке.
– Лучше горячего чайку ничего нет, а, Джим?
– Да, он очень освежает, Арни. Ну да вы всегда любили чай по-особенному и, наверное, очень мучились во время войны, когда его нельзя было достать.
Он энергично мотнул головой.
– Да нет. У меня всегда имелся запасец. Парочка индийских раджей снабжала меня с начала и до конца.
– Парочка раджей?
– Ага. Во время Первой мировой я одно время служил там. Ну и сдружился с ними, с раджами этими. Отличные были ребята, скажу я вам. И, черт, как началась Вторая, они про меня вспомнили, и в чем-чем, а в чае я не нуждался.
– Замечательно!
Служба в армии познакомила Арни с поразительным количеством стран. Я уже слышал от него про Францию, Бельгию, Италию, Египет – и вот теперь Индия!
Я допил чашку и отправился дальше по вызовам. Когда я уходил, Арни уже играл в гольф со своим псом.
Я часто видел Арни и помимо моих профессиональных визитов к Забияке, так как каждый вечер он восседал на обычном своем месте в «Гуртовщиках» – у конца стойки. Как-то вечером, возвращаясь с отела, стоившего мне порядочной толики пота, я завернул в «Гуртовщики» утолить жажду. Арни уже был там, а под его стулом, по обыкновению, свернулся Забияка.
– Отличный денек я провел в Хедингли, – заметил Арни. – Игра хороша была, это уж так.
– Счастливчик! Завидую вам. – Объезжая фермы, я слушал по радио репортаж о крикетном матче и лелеял надежду выбраться с Хелен в Лидс на субботний матч.
– Да, было дело. И знаете, сидел я в первом ряду, ну и подходит ко мне Денис Комптон и говорит: «Здорово, Арни, рад тебя видеть. Я тебя искал. Ребята сказали, что ты будешь тут сегодня, ну так хочу тебя позвать пообедать с нами. Я все глаза проглядел».
– Чудесно! – пробормотал я. – Так вы обедали с командой?
– Ага. И лучше быть не могло. Они там все собрались: Билл Эдрич, и Сирил Уошбрук, и знаменитые австралийцы. Кит Миллер, Нил Харви, Рей Линдоулл – ну да все до единого. И очень мне обрадовались. Я же, понятно, с ними давно знаком.
