– Зигфрид, – сказал я, – вы туда не съездите, а? На меня там словно заклятие какое-то падает.
Он ответил удивленным взглядом.
– Но это же ваши любимые клиенты. И они всегда обращаются именно к вам.
– Да, конечно, но мне что-то не по себе! – И я рассказал о недавних злоключениях.
– Вздор, Джеймс! – Зигфрид сделал небрежный жест. – Вы дали волю воображению. Сущие пустяки. – Он засмеялся. – Забавные, не спорю, но ровно ничего не значащие. Хардуики – отличные люди и, конечно, тут же забыли про эту чепуху.
– Ну не знаю. Люди они, безусловно, хорошие, но, по-моему, убеждены, что у меня не все с головой в порядке. Легкая клептомания для начала.
Он снова засмеялся:
– Какая ерунда! Поезжайте, поезжайте! Просто заболевшая свинья. Ну что тут может произойти?
Возможно, мне почудилось, но, когда я вылез из машины во дворе фермы, братья как будто посмотрели на меня с некоторой опаской. Свинья, к которой меня вызвали, оказалась мамашей дюжины поросят, которые с визгом тыкались в нее, а она неподвижно лежала в дальнем углу хлева, где было так темно, что я с трудом ее различал. Впрочем, меня это не очень смущало: я привык работать на ощупь.
Я забрался в закут и подошел к своей еле различимой пациентке, достал термометр и провел рукой в поисках ее тыла.
– Ничего сегодня не ела, вы сказали?
– Совсем ничего, – ответил Джош. – И с места не вставала. А поросята вроде изголодались. Им, видно, молока не хватает.
– Так… так… так… понимаю…
Я лихорадочно искал анус, чтобы измерить температуру, но не находил. Темно, хоть глаз выколи, – но я же ставил термометр свиньям в полном мраке! Ничего не понимаю! Вот хвост, надо чуть продвинуть руку вниз, и термометр скользнет в задний проход… Только где он?! Чуть ниже отверстие отыскалось – но оказалось влагалищем. И тут меня как озарило.
– У этой свиньи нет заднего прохода! – воскликнул я.
Замечательное научное открытие, каким я поспешил поделиться с миром, и только потом сообразил, что выбрал не слишком подходящее место для своих восторгов.
Братья смотрели на меня сверху вниз в суровом молчании. Потом Себ произнес усталым голосом:
– Чего нет?
Я обернул к нему голову, не вставая с корточек.
– Нет ануса. Заднего прохода. Редчайший случай. Замечательно. У поросят встречается не так уж редко, но у взрослого животного я сталкиваюсь с этим впервые.
– А-а! – сказал Себ. – А если у нее его нету, так навоз откуда? Я его отсюда по утрам выгребаю – о-го-го!
– Кал, – оживленно объяснил я, – проходит через влагалище. Так всегда бывает в подобных случаях.
– И все эти годы проходил?
– Ну да. Принесите фонарик, и я вам покажу.
Братья посмотрели друг на друга.
– Чего там! Мы вам верим.
Было совершенно ясно, что они ни на секунду мне не поверили.
Я пустился в дальнейшие объяснения, но поймал себя на том, что начинаю бессвязно бормотать, и умолк. Да и вообще, ощупав брюхо свиньи, я обнаружил, что ее вымя просто обжигает руку и кажется бугристым.
– В любом случае температуру ей мерить не нужно, у нее мастит. Вымя очень горячее и опухшее. Я сделаю инъекцию антибиотика, и, думаю, все будет хорошо. – Я пытался говорить деловито и уверенно, однако это не помогало.
– Так, значит, температуру ей мерить вы не будете? – снова подал голос Джош.
– Совершенно верно. Все ясно и так.
– Ага, все ясно и так, – повторил он, и оба кивнули. – Вы не беспокойтесь, мистер Хэрриот. Не нужно так не нужно.
У меня мороз прошел по коже. Они стараются не перечить мне! Бр-р!
Я привычно сделал свинье инъекцию, торопливо вымыл руки и отказался от чая.
Когда я выезжал со двора, Себ и Джош, стоя рядом на булыжнике, подняли руки в торжественном прощании, а в окне кухни я увидел их жен. Прочесть их мысли не составляло труда.
«Бедняга Хэрриот! И ведь неплохой человек. Больно смотреть, как он потихонечку свихивается».
Пес или телевизор?
Водя стетоскопом по ребрам старого пса, я взвешивал, долго ли еще он протянет.
– С сердцем у Дона не лучше, – сказал я старенькому мистеру Чандлеру, который сидел, сгорбившись, в кресле у очага.
Я старался говорить бодрее. Сердце работало заметно хуже. Собственно говоря, казалось, что я никогда еще не выслушивал такого скверного сердца. Какие там шумы! Мешанина всплесков и хлюпанья: я только диву давался, каким образом животворная кровь еще циркулирует по телу дряхлой собаки.
Дону, косматому нечистопородному колли, было четырнадцать лет, и к сердечной слабости добавлялся неизбежный хронический бронхит, внося свою лепту бульканья и хрипов в симфонию, оглашавшую его грудь.
– Может, и так. – Мистер Чандлер наклонился вперед. – А в остальном-то он еще ничего. Ест даже очень хорошо.
Я кивнул.
– Да, удовольствие он от жизни получает, это несомненно. – Я потрепал старого пса по голове, и его хвост энергично застучал по коврику у очага, служившему ему подстилкой. – Боли он не испытывает и радуется чему может.
– Если бы не чертов кашель, – проворчал его хозяин. – Покоя ему не дает. А сегодня совсем разыгрался, вот я вас и вызвал.
– Ну, совсем кашель не пройдет, но помочь, когда очень скверно становится, все-таки можно. Сейчас сделаю укол и оставлю таблетки.
После инъекции я отсчитал запас моих верных окцитетрациклиновых таблеток.
– Спасибо, мистер Хэрриот. – Старик взял пакетик и положил его на полку. – А вообще-то, он как?
– Трудно сказать, мистер Чандлер. – Я замялся. – Я видел много собак с больным сердцем, которые жили годы и годы, а с другой стороны… Ждать можно всего. В любую минуту.
– Ну да… понимаю, понимаю. Будем надеяться на лучшее. Только старому-то вдовцу, вроде меня, немножко тоскливо становится. – Он поскреб в затылке и виновато улыбнулся. – Ночь сегодня скверная выдалась. С телевизором повеселей было, да он не работает. – Старик кивнул на темный экран в углу. – За чаем совсем разладился. Я чертовы ручки крутил и так и эдак, и все без толку. Вы в этих штуках понимаете?
– Боюсь, что нет, мистер Чандлер. Я телевизор купил совсем недавно.
В начале пятидесятых телевизор был еще новым чудом, а для тупиц в технике вроде меня – непостижимым чудом. Тем не менее я подошел к нему и включил, а затем принялся вертеть ручки, нажимать на кнопки, подтягивать проволочки, щелкать выключателями. Внезапно старик вскрикнул у меня за спиной:
– Э-эй! Есть оно! Есть изображение.
Я растерянно уставился на экран, где по техасской равнине несся галопом отряд шерифа. Чем-то я пронял таинственный ящик.
