– То есть как почти? – Глаза Зигфрида сузились. – Он болен или нет?
– Ну-у… не совсем. Дайана Терстон попросила присмотреть за ним, пока не вернется. Она поехала отдохнуть.
– А вы, разумеется, согласились! Сразу же! Ведь нам здесь не хватало только чертовой макаки!
Колем посмотрел на него с глубокой серьезностью.
– Но ведь я оказался в очень трудном положении. Полковник Терстон – человек очень милый и один из лучших наших клиентов: большая ферма, верховые лошади, тысячи собак. Я просто не мог отказать.
Мой партнер принялся накладывать повязку – гипс уже затвердевал, и я заметил, что он старается выиграть время на размышления.
– Ну, ваше положение мне понятно, – сказал он потом. – Отказать действительно было бы трудно. – Он прожег Колема взглядом. – Но только до возвращения Дайаны? Это твердо?
– Безусловно, даю вам слово. Она не надышится на малыша и заберет его, едва вернется.
– Ну в таком случае, пожалуй… – Зигфрид затравленно покосился на обезьянку, которая скалила зубы и что-то верещала, словно потешаясь над ним.
Мы сняли спящую собаку со стола и отнесли в вольер. Зигфрид был явно не расположен разговаривать, я тоже. Мне не хотелось обсуждать последнее приобретение Колема, поскольку я знал, что Дайана уехала не на две недели в Скарборо, а в Австралию, где собиралась пробыть полгода.
Вечером был срочный вызов, и я завернул в аптеку пополнить запас медикаментов. Едва я вошел в коридор, как из глубины дома послышались разнообразные загадочные звуки, и, отворив дверь задней комнаты, я увидел Колема в окружении его друзей. Три барсука чавкали над мисками с кормом, на высокой жердочке лениво хлопала крыльями сова. Внушительный дружелюбный Буран приветственно застучал хвостом, а доберманы смерили меня задумчивым взглядом. Обезьянка Мортимер, явно проникшаяся к Колему полным доверием, прыгнула со стола в его объятия и ухмыльнулась мне. В углу пронзительно тявкали и ворчали лисята… И тут я заметил две клетки с парочкой кроликов и зайцем – явных новичков.
Обводя взглядом всю эту живность, я понял, что Зигфрид с самого начала был абсолютно прав. В Скелдейл-хаусе прочно утвердился зверинец. Вопрос заключался лишь в том, до каких пределов он разрастется.
Я уже вышел в коридор, но тут Колем, размешивавший в миске какой-то неведомый корм, окликнул меня:
– Погодите, Джим. У меня для вас есть потрясающая новость.
– А! Какая же?
Колем кивнул на доберманов:
– Анна через месяц ощенится!
Эмили и джентльмен с большой дороги
Я вылез из машины, чтобы открыть ворота фермы, и с изумлением уставился на странное сооружение, примыкавшее к каменной стенке у дороги. Куски брезента, натянутые, по-видимому, на металлические дуги, образовывали подобие юрты. Но зачем тут юрта?
Пока я смотрел, мешки, занавешивавшие вход, разделились, и наружу выбрался высокий седобородый мужчина. Он выпрямился, огляделся, почистил ветхий сюртук и водрузил на голову головной убор, напоминавший высокие котелки, столь модные в Викторианскую эпоху. Словно не замечая моего присутствия, незнакомец несколько секунд глубоко дышал, созерцая вересковый склон, уходивший далеко вниз к ручью. Затем обернулся и торжественно приподнял котелок.
– Желаю вам доброго утра, – произнес он голосом, который сделал бы честь и архиепископу.
– Доброго утра, – ответил я, скрывая изумление. – День обещает быть чудесным.
– О да! – Его благородные черты озарились улыбкой, а затем он нагнулся и раздвинул мешки. – Иди, иди, Эмили!
К вящему моему удивлению, из юрты грациозными шажками вышла кошечка, и, когда она с наслаждением потянулась, старик пристегнул поводок к ошейнику у нее на шее, а потом обернулся ко мне и снова приподнял шляпу.
– Желаю вам всего доброго!
После чего неторопливо зашагал рядом с кошечкой по дороге к деревне, чья колокольня вставала за деревьями милях в двух от места нашей встречи.
Я открывал ворота довольно долго, провожая недоуменным взглядом удаляющиеся фигуры. Возникло ощущение, что я брежу. Здешние места были мне малознакомы, так как наш верный клиент Эдди Карлесс переехал на ферму почти в двадцати милях от Дарроуби, но сделал нам большой комплимент, попросив, чтобы мы остались его ветеринарами. И мы сразу же согласились, хотя такие далекие поездки нас не слишком прельщали, особенно глубокой ночью.
От ворот ферму отделяли два луга. Въезжая во двор, я увидел Эдди – он спускался по ступенькам амбара.
– Эдди! – сразу же начал я. – У меня была очень странная встреча…
Он засмеялся.
– Понимаю! Вы видели Юджина.
– Юджина?
– Ну да. Это Юджин Айрсон. Он живет там.
– Что-о?
– Ага. Это его дом. Он сам его построил два года назад и поселился в нем. Вы же знаете, это ферма моего отца, и он мне про него много рассказывал. Явился неведомо откуда, соорудил себе этот шалаш и с тех пор так и живет в нем со своей кошкой.
– Да как же ему разрешили построить себе жилье на обочине?
– Не знаю, но только никто вроде бы не гнал его оттуда. И знаете, что еще? Он образованный человек и родной брат Корнелия Айрсона.
– Корнелия Айрсона? Промышленника?
– Вот-вот. Корнелий мультимиллионер и живет в имении в пяти милях дальше по Бротонскому шоссе. Наверное, вы видели большую сторожку у ворот.
– Да… видел… Но как же?..
– Толком никто ничего не знает. Но как будто Корнелий унаследовал все семейное состояние, а его брат не получил ничего. Говорят, Юджин много попутешествовал на своем веку, жил во всяких диких странах, навидался всяких приключений, а потом все-таки вернулся в Северный Йоркшир.
– Но почему он живет в этом нелепом сооружении?
– Никто не знает. Известно только, что он своего брата знать не желает, а тот – его, и вроде бы он в своем шалаше счастлив и всем доволен. Мой отец очень его привечал, и старичок иногда захаживал на ферму пообедать и помыться. Да и теперь заходит. Но он человек гордый. Ни у кого не одалживается. И в положенные дни спускается в деревню за припасами и пенсией.
– И всегда с кошкой?
– Ага! – Эдди засмеялся. – Обязательно с кошкой.
Мы отправились в коровник начать туберкулинизацию, но все время, пока я выстригал шерсть, измерял и делал инъекцию, из памяти не шла эта странная парочка.
Три дня спустя я снова остановился у ворот фермы, куда направлялся узнать результаты туберкулинизации. Мистер Айрсон сидел в плетеном кресле на солнышке и читал, а кошечка свернулась клубком у него на коленях. Когда я вылез из машины, он вновь вежливо приподнял котелок.
– Добрый день. Чудесная погода!
