– Очень рада, что вы так думаете. И мы получили такое удовольствие! Трики просто обожает чар-суи, а мне особенно нравится чау-мейн. А хозяин учит нас пользоваться палочками.
Я поставил пустую рюмку на столик и стряхнул с пиджака крошки божественных бисквитиков. Как тяжело было прерывать эту беседу и возвращаться к прозаической действительности! Но я взглянул на часы и сказал:
– Очень рад, миссис Памфри, что все получилось так удачно. Однако пора заняться проверкой здоровья малыша.
Я посадил Трики на кушетку и тщательно прощупал животик. Все в полном порядке. Затем я выудил из кармана стетоскоп и послушал сердце и легкие. Давно мне знакомые шумы в сердце и хрипы в бронхах, как я и ожидал. Собственно говоря, я знал организм моего старого приятеля наизусть – недаром же я наблюдал его столько лет. Зубы, скажем, в следующий раз не помешает очистить. Глаза… характерное для старых собак помутнение хрусталика, но очень легкое.
Я обернулся к миссис Памфри. Трики получал преднолейкотропин от артрита и окситетрациклин от бронхита, но с ней я никогда подробно о его болезнях не говорил. Медицинская терминология ввергала ее в ужас.
– Для своего возраста, миссис Памфри, он просто в великолепной форме. В случае необходимости давайте ему нужные таблетки и вызовите меня, если я понадоблюсь. Но еще одно. В последнее время вы строго соблюдаете его диету, ну и впредь не давайте ему лишних лакомств. Даже добавки чар-суи!
Она хихикнула и одарила меня лукавым взглядом.
– Ах, пожалуйста, мистер Хэрриот, не браните меня! Обещаю быть умницей. – Она помолчала. – Да, еще об артрите Трики. Как вы знаете, вот уже много лет Ходжкин бросает ему кольца, чтобы он за ними бегал.
– Да, я знаю.
У меня перед глазами возник угрюмый старый садовник, принужденный бросать резиновые кольца на газон, откуда Трики с восторженным тявканьем притаскивал их ему обратно. Ходжкин явно не терпел собак и неизменно выглядел доведенным до белого каления. Губы у него непрерывно шевелились – он что-то бормотал себе под нос и ворчал на Трики.
– Ну, мне показалось, что для Трики в его состоянии Ходжкин бросает колечки слишком далеко, и я сказала, чтобы он кидал их не дальше, чем на три-четыре шага. Удовольствия малыш будет получать не меньше, но не перетруждаясь.
– Так-так.
– К сожалению, – тут ее лицо приняло неодобрительное выражение, – Ходжкин отнесся к этому с раздражением.
– В каком смысле?
– Я бы ничего не узнала, – она понизила голос, – но Трики рассказал мне по секрету.
– Вот как?
– Да. Ходжкин, сообщил он мне, очень сердился. Дескать, теперь ему придется нагибаться куда чаще, а у него тоже артрит. Я бы не приняла этого к сердцу, – она перешла на шепот, – но Трики был глубоко шокирован. Он сказал, что Ходжкин несколько раз употребил слово «проклятущий»!
– Боже, боже! Да, я вижу, какие сложности возникают.
– Трики оказался в таком неловком положении. Как, по-вашему, мне следует поступить?
Я глубокомысленно нахмурился и по размышлении изрек следующее:
– Мне кажется, миссис Памфри, игру с кольцами следует устраивать пореже и покороче. В конце-то концов, и Трики, и Ходжкин уже немолоды.
Она несколько секунд молча смотрела на меня, потом ласково улыбнулась:
– Благодарю вас, мистер Хэрриот, благодарю. Вы, как всегда, правы. Я последую вашему совету.
Я начал прощаться, но миссис Памфри меня остановила:
– Перед тем как вы уйдете, мистер Хэрриот, я хотела бы вам кое-что показать.
Она отвела меня в комнату по ту сторону холла и открыла дверцы огромного гардероба. Моему взору открылся длинный ряд элегантнейших костюмов. Такое их количество я прежде видел только в магазинах.
– Они, – сказала миссис Памфри, поглаживая всевозможные пиджаки: темные выходные, светлые твидовые, – принадлежали моему покойному мужу. – На мгновение она умолкла, трогая один рукав за другим, а потом с внезапной энергией обернулась ко мне, мягко улыбаясь. – Он любил хорошо одеваться и заказывал все свои костюмы в Лондоне. Вот этот, например. Она сняла вешалку с пиджаком и брюками из лучшего твида. – Вот этот сшил один из моднейших столичных портных. Ах, какой он тяжелый! Подержите, пожалуйста. – Охнув, она перекинула костюм через мою протянутую руку, и меня тоже поразила его тяжесть.
– Да, – продолжала она, – прекрасный костюм для загородных прогулок… И знаете, он его ни разу не надел. – Покачав головой, она погладила лацканы, и ее глаза затуманились. – Ни разу. Он скончался через несколько дней после того, как костюм доставили, а так его ждал! Он любил длинные прогулки, любил бывать на воздухе как можно чаще, но при этом любил быть красиво одетым… – Она оборвала фразу, посмотрела на меня с решимостью и отрывисто сказала: – Так вот, мистер Хэрриот, вы не возьмете этот костюм?
– А?
– Я буду так рада! Вам он может пригодиться, а то висит в гардеробе без всякого проку.
Я не знал, что ответить, но тут мне вспомнились многочисленные паузы в нашем разговоре у камина, когда, поднимая рюмку, я ловил взгляд миссис Памфри на моей обтрепанной манжете или на протершемся у колен вельвете.
Я молчал, и на ее лице отразился испуг.
– Вы не обиделись?
– Нет, нет, нет. Вовсе нет. Вы очень добры. И я с удовольствием буду носить его.
– Я так рада! – Она захлопала в ладоши. – Именно то, что требуется сельскому ветеринару. Мне будет так приятно думать, что вы ходите в нем.
– Да… да… – отозвался я в некотором замешательстве. – Очень вам благодарен. – Я засмеялся. – Такой чудесный сюрприз!
– Вот и хорошо. – Она тоже засмеялась. – Рут! Рут, принесите, пожалуйста, большой лист оберточной бумаги, чтобы упаковать костюм.
Горничная торопливо вышла, а миссис Памфри наклонила голову набок.
– Только вот одно, мистер Хэрриот. Мой муж был крупным мужчиной. Костюм надо будет перешить.
– Ничего-ничего, – сказал я. – Это устроить просто.
Шагая по песку дорожки к машине с тяжелым пакетом под мышкой, я размышлял о контрастах этого дня. Часа два назад я улизнул как изгой с фермы после визита, ознаменованного неприязненной придирчивостью, под взрыв брани в заключение. А теперь! Миссис Памфри и Рут, улыбаясь, машут мне с порога; Трики взобрался на свой подоконник и затявкал, улыбаясь до ушей, а занавеска заколыхалась от энергичного движения его хвоста. Мое тело исполнено приятной истомой после хереса и бисквитов, а к боку я прижимаю великолепный костюм.
И я далеко не в первый раз возблагодарил Провидение за неисчерпаемое разнообразие ветеринарной практики.
На ферме Теда Ньюкомба
– Взгляни-ка, Хелен! – воскликнул я, едва вошел в Скелдейл-хаус с тяжелым пакетом в руках. – Миссис Памфри подарила мне костюм!
