Дверь открылась, когда осталась всего одна страница.
– Ах вот ты где! – закричала Дунька. – Я-то было подумала, что ты человек, а ты!
– Подожди, Дунька, – перебила ее Рита. – Послушай, вот, оказывается, что…
– Че еще?
– Вот, читай!
– Ты че? Я ж не умею!
– Тогда слушай…
Все это время Дунька ходила от одного угла к другому.
– Че, спокойно посидеть не можешь? – рассердилась Рита.
– Не сидится! Читай дальше.
– Тут много очень. Кое-что буду своими словами пересказывать. Итак, Митрофан Ильич открыл свою лесопилку…
– Значит, это Арсений Гриху того… – сказала Дунька, когда кое-что было прочитано, а большая часть – пересказана, – и не подумаешь на него. Вот гад!
– Жаль, Хохряков на работе, можно было прямо сейчас его предупредить.
– Ничего. Вечером Булдыгеровы придут со своим лекарствочком, мы им такой цирк устроим! Ты че за голову схватилась, болит, что ли?
– Нет, не болит, – ответила Рита. – Просто мысль одна пришла. Ты это, иди занимайся своими делами, а я сейчас прибегу.
Рита вбежала в комнату, в которой ночевали они с Дуняшкой – там, на тюфяке лежало брошенное комком ее платье, а в том комке…
Спустя минуту Рита заглянула в комнату Насти – пусто.
«В беседке!» – поняла она и бросилась туда, заглянув по пути в комнату Матрены Ивановны. Она продолжала вышивать лежа в постели.
– Опять ты? – заревела сиреной Настя. – Я же тебе сказала, чтобы ты не попадалась мне на глаза!
Но Рита не обращала внимания на этот рев. Она-то знала – так ведет себя человек, которому не хватает любви.
– Это – тебе, – сказала она, протягивая Настене серебряные сережки с замочком и сердечками.
На глаза у Насти выступили слезы.
– Бери-бери, ты ж о таких мечтала!
Настена нерешительно приняла подарок. Она хотела что-то сказать, но Рита не дала:
– Прости, мне некогда. Потом поговорим, если, конечно, получится…
«А ведь за это время я могла бы с ней подружиться, – подумала Рита. – И Настена перестала бы чувствовать себя одинокой».
Подружиться? Только вот как? Ведь у Риты никогда не было подруг…
Глава 4
Вечером пришли Булдыгеровы. Как, видимо, здесь было принято, все расположились в большой гостиной. И Дунька там же – чтобы что-то подать, принести. Рита спряталась за дверями, возможно, Дуньке понадобится ее помощь.
– Ну что, как там у тебя на лесопилке? – обращаясь в Хохрякову, спросил Булдыгеров-старший. – Идут дела-то?
– Шли бы лучше, если б не сердце. Видишь, что вчера со мной приключилось?
– Да уж, – сочувственно произнес Булдыгеров-старший. – Еле откачали. Признаться, я уже испугался… Да, что ваш новый скотник? – спросил он у Дуньки, которая стояла возле дверей. – Что-то я его не видел. Позови хоть, познакомимся.
– А правда, где Никита? – спросил Митрофан Ильич.
Арсений застыл на месте и опустил глаза.
– Отпросился ненадолго, – сказала тихо Дунька. – У него здесь родственники. Вот я его и отпустила.
– Ну вот, опять без моего ведома! – рассердился Хохряков. – Дунька, уволю!
– Ладно, ладно, – вмешался Булдыгеров-старший, – мелочи все это. Подумаешь, скотник куда-то ушел, вот беда-то! Лучше здоровьем займись. Мы вот с Арсением тебе лекарствочко приготовили – из-за границы выписали. Денег стоит!
– Так я заплачу! Сколько!
– Да нисколько, Митрофан, это я так. К слову.
– Ну и где, где это чудо-лекарство?
– А вот оно, лекарствочко-то, доставай, Арсений!
Арсений с важным видом полез в карман, достал флакон, открыл и протянул Хохрякову.
– Как пить-то?
– Так прямо из флакона! Два глотка – и довольно.
Митрофан Ильич поднес флакон к губам.
– И правда, вкусно пахнет! Травы, поди?
Дунька, которая как бы случайно оказалась с Хохряковым, вдруг вырвала из его рук флакон и вылила лекарствочко на пол.
– Ты чего-о? – побагровел Булдыгеров-старший и бросился на Дуньку.
– Дунька, в чем дело? – закричал Митрофан Ильич.
– Не прикасайтесь ко мне, глаза выцарапаю! – сказала Дунька Булдыгерову, который тут же остановился. И, повернувшись к Хохрякову, добавила: – Отрава во флаконе-то. Яд!
Лицо Бурдыгерова-старшего покрылось красными пятнами.
– Что ты несешь! Сумасшедшая!
– Вас хотят отравить, Митрофан Ильич.
Матрена Ивановна побледнела и вскочила со скамьи, Настена с испуганным видом застыла в одной позе.
Арсений окаменел, выпучив глаза.
– Не верь ей! – закричал Булдыгеров-старший. – Надо же такое придумать!
– Да что происходит?! – рассердился Хохряков. – Дунька, чего это ты? Готовься к расчету! Уволена!
– Разбаловал ты их, Митрофаныч, вот и творят что хотят! – возмутился Булдыгеров-старший.
В кармане у Риты пискнул смартфон. Эсэмэска! Она открыла сообщение и впилась глазами в экран гаджета. «Игра закончена. Вы победили. Чтобы вернуться обратно, срочно нажмите три звездочки. Время зарядки батареи истекает».
Она растерялась. Чтобы вернуться обратно… Одной? Что же делать? Конечно, нажать, ведь Никиты все равно нет… И, судя по записям Булдыгерова-старшего, уже и не будет. Буквы эсэмэс-сообщения расплывались перед глазами, дыхание перехватило, словно на морозе…
Рита коснулась звездочки раз, другой… Замерла. Нет, она не может. А вдруг Никита жив? Вернется – а ее нет. А с другой стороны, написано же в булдыгеровской тетради – «прощай, новый скотник! Нет тебя – нет проблем!» И все-таки… Рита решительно нажала на сброс, вздохнув, сунула смартфон в карман, вцепилась пальцами в тетрадь. И, не удержавшись, вошла в гостиную.
Хлопнула входная дверь – и в комнату ворвался худой высокий человек с тощей бородкой. Он быстро обвел глазами присутствующих и, увидев Хохрякова, воскликнул:
– Слава Богу, живой!
Матрена Ивановна побледнела еще больше и откинулась на спинку стула.
А Митрофан Ильич уже пересекал гостиную:
– Господи… Ванька, Веретенников… – он подбежал к вошедшему и схватил за плечи. – Как? Василь Васильич сказал, что ты давно умер…
– Этот наговорит… – сказал Веретенников, презрительно взглянув на Булдыгерова-старшего. Тот громко взвизгнул:
– Не говорил я такого! Митрофан не понял!!
– Да я не один, – сказал Веретенников, – совсем не один.
