Пока учитель осмотрел Петькину ногу и сделал вывод, что перелома, к счастью, нет, а только сильный вывих, пока наложил тугую повязку и заставил Петьку лечь на диван, прошло чуть ли не двадцать минут. И когда он, наконец, решил подняться в кабинет Ильина, возникли новые препятствия…
Глава 27
– Ну наконец-то! – послышался шамкающий дребезжащий голос. У Риты не было никаких сомнений, что это голос той отвратительной бабки, которую она видела в столовой. – Целый день тебя жду! Деньги принесла? Уже задница от сиденья болит. Одно хорошо – наелась за день от пуза. Ну че, деньги давай!
– Вот, считайте, – отозвался молодой незнакомый голос. Впрочем, для Риты голоса почти всех обитателей дворца были незнакомыми.
– Давай! Ага… Считаю. Все правильно. Теперь можно поговорить. Как дела?
– Отлично! Дышит еле-еле. Почти никого не узнает.
– А я што говорила? Што говорила, то и есть. Севодни надо закрепить. Еще раз после полуночи на кладбище схожу, землицы еще принесу, а ты встречай меня, девка, у крыльца, и сразу же, как в прошлый раз, под кровать землицу и бросишь. Ну все, пошли. Нет, подожди, еще раз пересчитаю… Ага, все сходится. Идем!
Стало тихо.
Итак, понятно, что речь шла о Лизе. Выходит, что она вовсе не сошла с ума. И что сегодня ночью бабка двинется на кладбище для того, чтобы Лизы не стало. За это ей, бабке, еще и платят. А если платят, то, значит, кому-то очень надо, чтобы Лиза умерла. Интересно кому – это раз.
И если жизнь Лизы в руках у бабки, значит, надо сделать так, чтобы она не смогла ей распоряжаться. Вопрос: как? Это – два.
Ответ на эти вопросы можно получить только в одном месте: в комнате Лизы. Да и то не факт. Но попытаться надо.
Рита выползла из пещеры.
Темнело.
Из дворца доносилась веселая музыка – начался бал.
Рита поднялась на второй этаж, приоткрыла дверь в комнату больной, вошла, увидела все те же разметавшиеся волосы, заостренный нос на бледном неподвижном лице.
Что тут можно узнать?
Она надеялась, что Лиза хоть ненадолго придет в себя, но надежды не оправдались. Вдруг что-то неуловимое пронеслось в воздухе – Рита почувствовала знакомую вибрацию. Дворец, дворец ей что-то хотел сообщить!
Приложила ладонь к ледяной стене и тут же увидела на мгновенье проявившееся на ней слово: ПОМОГИ!
Значит, дом знает, что Лизе можно помочь.
Только вот – как?
Надо подумать.
Глава 28
А не экономкины ли это проделки, – вдруг пронеслось в голове у Юрия Николаевича. Не она ли была ночью вторым человеком в саду? Не она ли устроила бардак в кабинете у Евстафия Митрофановича? Иначе откуда бы она о нем знала?
Выходит, у нее тоже есть ключ от его кабинета!? В таком случае, зачем она потащила туда Юрия Николаевича? Припугнуть? Дать знать, чтобы он не совался куда не надо?
Перед тем, как пойти встречать Ильина, Юрий Николаевич дал задание старшей горничной полностью ликвидировать запах гари. Несмотря на открытые окна, он по-прежнему оставался.
– Побрызгайте везде хоть освежителем воздуха, что ли! – на ходу распорядился он, и только потом понял, что означает ее вопросительный взгляд.
Как во сне стоял на крыльце Юрий Николаевич. Что будет дальше? Почему день так не сложился? Самое смешное то, что с утра он собирался подниматься на третий этаж каждые 10 минут, чтобы застать злоумышленника, и вот что из этого получилось. Кто-то (возможно, Акулина Филипповна) устроил там бардак, а у дворецкого и после обеда не нашлось даже 10 минут, чтобы навести порядок.
Из здания вышел уставший Петр Кириллович, на вопрос, как дела, только рукой махнул, мол, не спрашивай, сил нет.
Юрий Николаевич собрался рассказать ему о том, что произошло в кабинете Ильина, но потом решил не загружать его неприятностями. Да и Ильин с компаньонами вот-вот должны приехать. И точно – вот уже и коляска! Ильин вышел тоже уставший, кивнул Юрию Николаевичу, а Петру Кирилловичу дал знак, чтобы тот следовал за ним. «Переодевать хозяина буду, – шепнул ему камердинер. – А ты быстро иди сам переоденься – скоро гости начнут подъезжать, негоже быть в сюртуке, никто тебя не поймет».
«Может, успею сбегать до кабинета?» – пронеслось в голове у Юрия Николаевича, но не успел он сделать и двух шагов, как столкнулся с Пелагеей. Оказалось, что в принесенной им корзине не хватает двух бутылок вина. «Странно, – подумал Юрий Николаевич, – ведь я несколько раз проверил, когда доставал корзину».
Странно – не странно, но пришлось опять же самому – теперь все лакеи тем более были заняты – бежать в погреб. Не доходя до него, учитель остановился как вкопанный: Акулина Филипповна, отведя Ильина в сторону, что-то ему взволнованно говорила. Что говорила, почему, зачем? Скорее всего, о том, что случилось в кабинете и что все это сделал, или позволил кому-то сделать, он, дворецкий.
Что-то непостижимое происходило в этом дворце. Все ломалось, воспламенялось, исчезало, рушилось…
А ведь вот-вот приедут гости, и нужно срочно переодеться, вспомнил Юрий Николаевич, отдавая бутылки Пьеру, метнулся в свою комнату, достал из шкафа сорочку с дурацким жабо, пиджак, называемый фраком, перчатки, черные лаковые туфли. Аж вспотел, пока приводил себя в порядок.
Выскочил на крыльцо – вот уже лошади приближаются с первым гостем. Кто это?
Где надежный друг Петр Кириллович, который выручает его чуть ли не каждую минуту?
Внутри все похолодело: нет Петра Кирилловича.
Что же делать?
От волнения Юрию Николаевичу показалось, что грудь опять сдавило так, как будто бы вместо фрака была надета кольчуга, стало трудно дышать.
Из коляски вышел первый гость, а он даже понятия не имеет, кто это! А ведь именно дворецкий, как он теперь знает, и называет имена приехавших.
Вдруг сзади послышался шепот Петра Кирилловича:
– Купец второй гильдии, Дмитрий Семенович Стрельников.
Юрий Николаевич облегченно вздохнул, бросил благодарный взгляд на камердинера, произнес громко, как будто бы вел урок:
– Купец второй гильдии, Дмитрий Семенович Стрельников!
Ну а дальше, благодаря Петру Кирилловичу, все пошло как по маслу – дворецкий встретил гостей как положено!
На балу было полегче: он должен, как объяснил камердинер, просто на нем присутствовать, и когда закончится последний танец, выйти к гостям с белым полотенцем, перекинутым через правую руку, поклониться и сделать знак, что пора на ужин.
Пока гости плясали, Юрий Николаевич посматривал на Ильина. Тот стоял с компаньонами, серый, осунувшийся, без былого блеска в глазах – понятно, не столько устал, сколько переживает из-за дочери.
