Мимо прошла горничная с очередным блюдом.
– Пусти! – громко сказала Рита, пытаясь Его обойти.
– С чего это вдруг?
И тут пискнул телефон – эсэмэска!
Потом пискнул еще и еще.
– Ого-го! – воскликнул Степка. – Что там у тебя пищит? Игрушка? А ну покажь!
– Отстань! Ничего не пищит!
– Да что ты?
И тут, как назло, такая долгожданная эсэмэска дала знать о себе еще раз.
Что же делать?
– Где она там? Игрушка твоя? В панталонах, что ли? Вот это да! А ну-ка! – Степка протянул руку к животу Риты и нащупал гаджет. И расхохотался. – Нашла, куда спрятать. А ну, дай посмотреть! Ну че ты, жалко, что ли?
Рита испугалась: что делать? Если сейчас он начнет приставать, смартфон может выпасть, разбиться.
И тогда она закричала изо всех сил:
– Спасите-е-е!
– Молчи, сумасшедшая, – рассердился Степка, пытаясь прикрыть ей рот рукой, – сейчас гости сбегутся!
И вдруг совсем рядом раздался такой знакомый голос!
– Эй, что тут происходит?
Юрий Николаевич? Откуда?
В следующее мгновение послышался топот ног убегающего Степки, и тут же рядом с ней появился… начальник!
– Кажется… Рита? – в волнении спросил он.
– Кажется, Юрий Николаевич? – в волнении спросила Рита.
И тут уже пятый раз пискнул телефон.
– Эсэмэска? Где смартфон?
– У меня…
– Быстро в мою комнату, там прочитаем.
Пробежав через коридор, Юрий Николаевич открыл дверь, зажег канделябр.
– Доставай смартфон, я отвернусь.
И вот они вместе склонились над экраном смартфона: «В 00:40 возле зеркала».
– Значит, в 00:40 возле зеркала, – взволнованно повторил Юрий Николаевич. – Часы в большой зале.
– Знаю.
Они и не подозревали, что за дверью кто-то ловит каждое их слово.
Глава 31
Праздничный ужин продолжался – Юрий Николаевич вернулся к гостям, Рита вышла в сад. Сердце билось взволнованно: неужели еще немного, и они окажутся в своем времени?
И тут же распахнулась дверь, и один за другим стали выходить гости.
Рита нырнула в кусты, и удачно! Было темно и никого не было видно, зато было слышно! Поначалу Рита улавливала ничего не значащие разговоры, и вот, наконец-то, знакомый голос – голос ангела:
– Надежды никакой…
– Не верю! – в ответе молодого человека слышалось отчаянье. – Не может быть, чтобы современная медицина ничего не могла сделать!
– Показывали разным докторам…
Рита вспомнила подслушанный разговор двух горничных, когда она пряталась за шторой, о том, что Лиза заболела после появления во дворце зеркала. То же самое писала и Вилена Агеева о тете Клаве. Рита рассердилась на себя за то, что она не слушала Грязеву, когда та читала дневник Вилены, а только и делала, что закрывала окна и вытирала воду с пола. Правда, дневник-то все-таки взяла, но ведь даже читать не стала – было поздно, просто пролистала и все, а утром стала собираться в Ильинск. А если бы прочитала, глядишь, уже бы и знала, как теперь быть.
А впрочем, так уж ей, Рите, необходимо что-то делать? Ведь еще немного, и они с Юрием Николаевичем вернутся в свое время.
Рита вспомнила заострившийся нос, разметавшиеся по подушке волосы незнакомой ей девушки, которой осталось жить всего лишь несколько часов, и поняла, что не сможет спокойно существовать, если хотя бы не попробует ей помочь.
Рита вбежала на второй этаж, в комнату Лизы. Все было без изменений. Может, уже поздно? Может, уже вообще ничего нельзя сделать?
На тумбочке догорала свеча.
Вдруг Рите показалось, что по стене опять пробежали какие-то тени.
Точно, пробежали, а потом появились буквы, сложившиеся в слово: ДНЕВНИК!
Выходит, дом предлагал ей вспомнить, что было написано в дневнике Вилены, и действовать так же! Но как же она может вспомнить то, чего почти не слышала и не читала?
А может…
Кажется, Юрий Николаевич говорил о том, что есть разные виды памяти, в том числе зрительная. Это – раз.
Что еще? Что иногда, чтобы не перегружать сознание, информация переносится в подсознание и там хранится. Это – два.
И, наконец, три – Рита вспомнила, что не только держала, но и листала дневник Вилены Агеевой. А что если сейчас попытаться мысленно его пролистать?
И Рита будто увидела каллиграфический почерк. Листай. Листай дальше, – приказала она себе.
Пока мысленно листала, вдруг вспомнила: ведь видела она эту Вилену Агееву в музее школы, точно видела! И хоть фотография ее была так себе, какие фотки были в то время – черно-белые, нечеткие, все равно бросалось в глаза, какая хорошенькая была эта Вилена! Просто прелесть!
А под фотографией было написано: «Погибла смертью храбрых во время пожара, спасая урожай колхоза «Березовский» в 1948 году».
И вот перед глазами словно побежали недостающие страницы того места, которое она не слушала. «Ну, тут мама заплакала, папа схватился за голову, а Прохор Федотыч продолжал:
– А вина моя вот в чем. Она же все время говорила, что по ночам из зеркала к ней какой-то мужик выходит вида такого, как будто из могилы, и стоит над ней, и ухмыляется. И с каждым днем она все больше силы теряет, а он становился все толще, уже и ребер не видать, а поначалу одни ребра и торчали. Я думал, что умом она тронулась, а сейчас думаю: а может, так и было?»
Ничего себе! Да это то же самое, что сейчас происходит с Лизой!
Так, дальше… Ага, кажется, это… Все, конечно, очень интересно, но время не ждет, и Рита решила читать выборочно, только то, что необходимо сейчас. Вот, например, что сказала Вилене баба Феня, когда бросила фасоль:
«Оказалось, что кто-то из знакомых тети Клавы сильно ей позавидовал, точнее – позавидовала, и пошла на кладбище, нашла безымянную могилку, ну, в которой неизвестно кто похоронен, зачерпнула горсть земли, прочитала какое-то заклинание и, придя как будто бы в гости к тете Клаве, бросила эту землю под кровать».
Дальше Рита пропустила, и довольно большую часть, а остановилась вот на чем:
«– А тетю Клаву можно спасти? – спросила я.
– Можно, – сказала баба Феня. – Но только сегодня ночью.
– Но что, что надо делать?
– Да говорю, мала ты еще, девка!
Тогда я сказала, что не просто девочка, я – пионерка, и даже начала ей наизусть читать законы пионеров:
