– Знаете, последствия процедуры суперскроксон дают о себе знать. Когда целый шланг втыкают тебе…
– Боже упаси, не надо подробностей! Я вас долго не задержу. Расскажите мне в двух словах, что произошло.
– Дело в том, что информации маловато, поэтому я еще не составил рапорт. В двух словах: поступили сведения, что в порту Вигаты торгуют наркотиками, и я поручил старшему инспектору Фацио разобраться. Насколько нам известно, как только Фацио прибыл на место, в него выстрелили, ранив в голову, а потом он исчез. Из анонимного телефонного звонка мы узнали, что Фацио видели в районе заброшенных колодцев с двумя мужчинами. Они хотели его убить. Я вызвал спасателей, из двух колодцев они достали два трупа. Но Фацио мы так и не нашли.
– Сообщили прокурору? – перебил его шеф.
– Безусловно. Вызвали криминалистов и доктора Паскуано. Все как положено.
– Дальше.
– Дальше – Фацио был замечен на дороге, ведущей во Фьякку.
– Кто его заметил?
– Один… один коллега из комиссариата Фьякки, они знакомы.
– Продолжайте.
– Фацио ничего не помнил. Я поехал туда, он и меня не узнал. Я отвез его в больницу, где он и лежит. Его прооперировали.
– Вы были у него? Что он говорит?
– Нет, не был. Врачи сказали по телефону, что память к нему пока не вернулась. Он абсолютно ничего не помнит. Нужно время.
– Врачи уверены, что память восстановится?
– Уверены.
Они поговорили еще минут десять, потом начальник полиции сказал:
– Держите меня в курсе.
Это означало, что разговор окончен. Монтальбано достойно выкрутился, перемешав в нужных пропорциях правду и ложь. Главное – удалось убедить шефа в том, что Фацио совершенно ничего не помнит, иначе, чего доброго, пошлет кого-нибудь в больницу, брать показания. Одним словом, шеф – возможно, не желая усугублять последствия суперскроксона, – был сегодня чутким и внимательным.
Монтальбано пошел к криминалистам, надеясь избежать встречи с их начальником, Ванни Аркуа. Его не было, но не было и Гарджуло.
– Комиссар, вы кого-то ищете? – спросил один из криминалистов.
– Да, ищу Гарджуло.
– Сегодня его не будет. Завтра утром.
– Не могли бы вы мне помочь?
– С радостью.
Комиссар достал из кармана письмо от Ж., адресованное Манзелле.
– Пожалуйста, передайте ему это, скажите, что я просил взглянуть. Завтра я ему позвоню.
Выйдя из полицейского управления, Монтальбано зашел в бар, заказал кофе и, пока ждал, пролистал телефонную книгу. Филиппо Манзелла жил на виа Кроче, двадцать восемь. Противоположная часть города. О том, чтобы ехать туда на машине, не было и речи. Монтелуза – лабиринт улиц и переулков, где-нибудь непременно ведутся дорожные работы, все перекопано, проезд запрещен. Комиссар решил прогуляться до виа Кроче пешком, благо времени было предостаточно. Синьора Манзелла ждала его после одиннадцати.
Квартира, расположенная на пятом этаже восьмиэтажного дома, была небольшой, но очень аккуратной и чистой. Синьора Манзелла пригласила его пройти в гостиную и предложила кофе. Монтальбано отказался, попросил лишь стакан воды: путь был не близким, к тому же дорога шла в гору.
Синьору звали Эрнестиной, лет сорока пяти, привлекательная, со вкусом одета, в молодости, похоже, была хорошенькой. Не глупа, что отметил Монтальбано. Она первой начала разговор:
– Скажите мне правду, комиссар, вы солгали про штраф?
Монтальбано вздохнул с облегчением:
– Да. Как вы поняли?
– Не думаю, что комиссар будет заниматься подобными мелочами.
Монтальбано улыбнулся и ничего не сказал.
– Что случилось с Филиппо? – спросила Эрнестина.
Обыденно спросила, спокойно.
– Мы этого не знаем.
– Тогда почему вы им интересуетесь?
– Он пропал.
Эрнестина засмеялась:
– Пропал! Он частенько пропадает! На неделю, на две, на месяц! Вскоре после нашей свадьбы он сказал, что должен уехать. Уехал – и как сквозь землю провалился, даже ни разу не позвонил.
– А вы не спрашивали у него, куда он едет, зачем?
– Разумеется, спрашивала! И не раз! Он неизменно отвечал, что по делу. Но я ему не верю. Хотите совет? Прекратите его искать. Рано или поздно он вернется.
– Боюсь, все гораздо сложнее.
– То есть?
– Пока ничего не могу вам сказать. Можно я задам вам несколько вопросов?
– Задавайте.
– Когда вы поженились?
– Восемнадцать лет назад.
– Это был брак по любви?
– Тогда мне так казалось.
– Если я правильно помню, у вас есть сын.
– Да, Микеле, ему шестнадцать лет, он учится в лицее.
– Скажите, Микеле продолжал встречаться с отцом после вашего развода? Я имею в виду, встречаться просто так, помимо встреч, установленных по обоюдному согласию.
– Да, до того, как Микеле пошел в лицей, то есть год назад, они виделись достаточно часто. Иногда Филиппо встречал его после школы. Но потом Микеле не захотел его больше видеть.
– Почему?
– Он не говорит. Сказал только, что они поссорились. И я внутренне даже обрадовалась.
– Почему?
– Я всегда боялась, что Филиппо может плохо на него повлиять.
– В каком смысле?
– Филиппо в молодости был танцором. Вы знаете, что у нас танцор – синоним…
– Да, непостоянный, склонный к переменам настроения, капризный человек…
– Вот именно: непостоянный. Это проявлялось во всем: в дружбе, в любви, даже в мелочах… У него вкусы меняются в одночасье. Еще накануне обожал, к примеру, мороженое, а на следующий день утверждал, что оно ему никогда не нравилось. Жить с ним было нелегко.
– Когда вы поженились, чем он занимался?
– Работал в мэрии. Это длилось пять лет, и он неплохо зарабатывал. Нам хватало. Мне казалось, что его все устраивало.
– А потом?
– Потом умер его дядя Карло, брат отца, и Филиппо получил огромное наследство. Он никогда не рассказывал об этом дяде, я даже не знала, что он существует, его не было на нашей свадьбе.
– Сколько у вашего бывшего мужа братьев и сестер?
– Две сестры. Но наследство почему-то целиком досталось Филиппо. Я никогда не задавала ему лишних вопросов. Одна из сестер, Лучана, поддерживала с ним связь из-за денег. Про другую, Эльвиру, я ничего не знаю.
