– Что он получил в наследство?
– Недвижимость: доходные дома, склады, магазины и маленькая ферма.
– Возможно, он уезжал по делам, связанным с бизнесом?
Эрнестина снова засмеялась:
– Что вы! Филиппо не занимался бизнесом! Ему не нужны были проблемы. Он все продал и положил деньги в банк.
– В какой?
– В разные. У нас был общий счет в Кооперативном банке, и он переводил туда сумму, которой хватало на год. Где он держал остальные деньги, я не интересовалась.
– Почему вы расстались?
– Я перестала его интересовать. Полностью, вы понимаете, о чем я? Он смотрел на меня как на пустое место. Я была матерью его сына, и все. Думаю, он изменял мне, у него появились любовницы.
– Как вы узнали об этом?
– Я ничего не узнала. Я сказала: думаю. Все началось, как обычно начинается, да вы и без меня знаете…
– Я не женат.
– А! Таинственные телефонные звонки, встречи где-то с кем-то, ложь, оправдания. Все как обычно. Пока я не потеряла терпение и не выгнала его из дома. Вот и все.
– Я обнаружил в его квартире в Вигате телескоп.
Эрнестина совсем не удивилась:
– Да, это одно из двух его увлечений.
– Он смотрел на звезды?
Эрнестина снова рассмеялась:
– Идемте со мной!
Она встала, и комиссар последовал за ней в спальню. Окно выходило во двор, напротив стоял большой дом с балконами и многочисленными окнами.
– Помните фильм Хичкока, где мужчина со сломанной ногой целыми днями наблюдает за соседями?
– Да, «Окно во двор».
– Вот и мой муж. Я смотрела телевизор, а он смотрел в чужие окна.
– И рассказывал вам?
– О чем?
– О том, что происходит там, за чужими окнами.
– Ах да! Он все время хотел мне что-то рассказать. Вот там живет женщина, к которой приходит любовник. А там – старик, который совращает свою собственную внучку. Но, знаете, мне все это было совершенно не интересно.
– Синьора, извините, а ваш муж только наблюдал?
Эрнестина как будто не поняла вопроса:
– А что еще он мог делать?
– В таких случаях слишком велико искушение вмешаться в чужую жизнь.
Наконец до нее дошло.
– Вы думаете, он их шантажировал?
– В том числе. Возможно, ему доставляла удовольствие власть над людьми.
– Как это?
– Думаю, та женщина не хотела, чтобы муж узнал о ее шалостях. Послать мужу анонимное письмо и наслаждаться тем, что произойдет дальше. Забавы ради.
– Вы называете это забавой?
– Я – нет, синьора, но есть люди, которые так считают.
Эрнестина ненадолго задумалась:
– Нет, вряд ли Филиппо на такое способен. Для забавы, как вы говорите… Он развратник, да. Но коварства я в нем не замечала. Не думайте, что он плохой человек. Вы его не знаете, он…
– Не знаю, и как раз потому задаю вам вопросы. Вы говорили, что он…
– Иногда был совершенно непредсказуем, вот что я хотела сказать.
Они вернулись в гостиную.
– Простите, что спрашиваю, бывший муж вас содержит?
– Я работаю продавщицей в магазине одежды. К тому же сейчас у меня другой мужчина. Мы поженимся, как только я получу развод.
Она ответила очень спокойно, и Монтальбано оценил ее искренность.
– Спасибо. Не буду вам надоедать. Если вдруг ваш бывший муж объявится, позвоните мне в комиссариат. Вы мне очень помогли.
– Я провожу вас.
Уже в дверях Монтальбано вдруг что-то вспомнил и обернулся:
– Простите, вы сказали, у вашего мужа было две страсти. Телескоп. А вторая?
– Его ноги. Он постоянно за ними ухаживал.
Молния сверкнула в коридоре. Комиссар замер, нога повисла в воздухе, не смея опуститься на ступеньку лестницы, а рука судорожно искала перила. Дыхание перехватило, он застыл на месте.
– Комиссар, с вами все в порядке? – Эрнестина обеспокоенно выглянула на лестничную площадку.
– По… почему ваш муж перестал танцевать? – спросил он, немного придя в себя.
– Травма. Он порвал связки.
Монтальбано едва не свалился с лестницы.
– Если труп Манзеллы пролежал в колодце пять дней, выходит, звонок Фацио был ловушкой.
– Черт возьми, Мими, какой ты умный!
– Фацио не верил Манзелле, а все оказалось правдой.
– Оригинальный вывод, Мими.
– Хорошо, Сальво, я молчу. Ты меня достал.
– Кстати, как ты думаешь, почему преступники прострелили Манзелле ногу?
– Манзелле?
– Да. Я не говорил тебе? Нет? Сначала они прострелили ему ногу, потом мучили несколько часов, прежде чем убить. Вопрос: зачем?
– Чтобы развязать язык.
– Нет, Мими. Ответ неточный. Почему именно ногу? Чтобы человек заговорил, ты гасишь об него сигареты или стреляешь в колено…
– Может, попали случайно.
– Холодно.
– Потому, что он любил свои ноги, заботился о них…
– Теплее, Мими.
– Потому, что он был танцором!
– Молодец, Мими! Можешь, если напряжешь извилины! Они знали его слабое место. Чтобы унизить его, отнять самое дорогое.
12
Мими задумался.
– Ты чего?
– Так, вспомнил один старый фильм. Вестерн. Там герою стреляли по ногам… Бандиты так развлекались. Похоже, Сальво, эти тоже так развлекались. Манзелла, раненый, прыгал на одной ноге, а те стреляли, целясь в здоровую ногу, заставляя его танцевать. А он прыгал, и кружился, и прыгал…
Он замолчал.
– Сальво, что с тобой?
Монтальбано побледнел. Перед глазами у него возник предсмертный танец чайки.
– Ничего, все нормально. Просто голова закружилась.
– Ты давление меряешь?
– Мими, мы не об этом. Продолжай.
– Манзеллу заставили заговорить, может, пообещали, что оставят в живых. Он клюнул на их удочку, рассказал про Фацио, а потом его убили.
– Допустим. Потом решили прикончить и Фацио.
– Что будем делать? – спросил Ауджелло.
– Первое: нужно перевести Фацио в безопасное место. Чтобы никто не знал, где он.
– А куда, как думаешь?
