– Мими, я сказал то, что сказал. Я, в отличие от тебя, читаю книжки и хорошо знаю итальянский. Я сказал «разницу», а не «совпадение»!
– И что это такое, что ты сказал?
– Видишь? Как ты выражаешься? Профессор! Разница в том, что Манзелла говорит Фацио о контрабанде, а Риццика приходит к нам, чтобы сообщить о незаконном обороте наркотиков.
– По-твоему, большая разница? Мы же говорим: контрабанда наркотиков.
– Говорим, да. Но обычно для наркотиков используем слово наркотрафик. Контрабанда – это слишком обобщенно.
– Мы что, в школе?
– Нет. Если бы мы были в школе, я бы оставил тебя на второй год. Я просто хочу, чтобы ты понял различие. Контрабандой может быть все что угодно: оружие, сигареты, лекарства, запчасти для атомной бомбы.
– Фацио уверен, что Манзелла говорил ему про контрабанду?
– Абсолютно. У меня все складывается.
– Как?
– Рассуждаем дальше. Манзелла пропадает на несколько дней, потом звонит Фацио и назначает ему встречу в порту. Фацио не знает, что Манзелла убит и это ловушка. Он идет туда и попадает под пули. Эти парни решают избавиться и от него, сбросить в один из пересохших колодцев. Но случается непредвиденное: Фацио удается бежать, столкнув в колодец одного из преступников.
– Который еще не опознан.
– Нет.
Врет как дышит. Достаточно вынуть из ящика карточку, и Мими узнает имя и фамилию этого типа. Но нельзя подставлять Анжелу.
– Мы знаем, – продолжал комиссар, – что один из них – Витторио Кармона, его узнал Фацио.
– А потом они решили избавиться от консьержки, – заключил Мими.
– Именно. Два трупа, точнее три. Но Фацио – это самозащита. Плюс покушение на убийство, и они попытаются, я уверен, довести его до конца. Тебе не кажется, что слишком много?
– Чего?
– Трупов, Мими. Слишком много трупов для наркодилеров. Мы не в Боливии.
– И что?
– А то. Возможно, за этим стоит что-то более важное.
– Если бы мы знали, что Манзелла хотел рассказать Фацио, – начал Ауджелло.
– Подожди минутку, – сказал Монтальбано.
Он снял трубку.
– Катарелла, для меня от криминалистов ничего не было?
– Да, синьор комиссар, было. Только принесли. Письмо.
– Давай сюда.
Комиссар открыл конверт и передал письмо Мими.
– Это пишет мужчина или женщина? – спросил Ауджелло, дочитав до конца.
– Я тоже недоумевал. Попросил Гарджуло взглянуть. Он уверен, это мужчина, который выдает себя за женщину.
– Трансвестит? Транссексуал?
– Может быть. Прочитай и вот это.
Он открыл ящик стола, достал письмо друга Манзеллы, с фотографией моряка, и протянул Ауджелло.
– Ничего себе, – присвистнул Мими.
– По-моему, – сказал комиссар, – наш друг Манзелла, примерный муж и отец, однажды понял, что природа ошиблась. И открыл для себя другой мир. Его личное дело, нас это не касается.
– Как сказать… – задумчиво произнес Мими.
– Почему?
– Как-то в разговоре Беба заметила, что, если все мы будем как они, это предательство по отношению к продолжению человеческого рода.
– А кто тебе сказал, что в этом наше предназначение? Господь Бог собственной персоной? Ты ответь, только честно: до того как жениться, ты гулял направо и налево, разве ты не делал все возможное, чтобы не размножаться? Вымирание человечества – это последнее, о чем ты думал!
– При чем тут это?
– Ладно, Мими, вернемся к нашей теме. Я продолжу. Итак, в один прекрасный день Манзелла встречает Ж. Между ними пробежала искра страсти, я извиняюсь за банальность выражения и оскорбление твоих чувств как продолжателя рода человеческого. Они встречаются, и вдруг Манзелла случайно узнает или сам Ж. ему рассказывает, что он замешан в каком-то криминале. Но Манзелла молчит, поскольку не хочет терять друга. Неожиданно до Манзеллы доходят слухи, что Ж. ему изменяет. Тогда он решает отомстить и звонит Фацио. Но потом почему-то идет на попятную. Его болтает туда-сюда, он не может решиться. В итоге Ж. начинает что-то подозревать. Ж. предупреждает своих подельников, и те убирают Манзеллу. Все сходится?
– Звучит убедительно, – согласился Ауджелло.
– Это предположение, – сказал Монтальбано, поднимаясь из-за стола. – Но нет никаких доказательств.
– Ты куда?
– Обедать. Будь осторожен, Мими. Когда будете сопровождать «скорую», звони мне каждые пятнадцать минут на мобильный. Помни, что можешь арестовать Кармону в любой момент, он опасный рецидивист. Если нужно, стреляй не раздумывая.
– Хорошо, дам тебе послушать перестрелку в прямом эфире, – сказал Мими.
У комиссара не было ни малейшего желания идти обедать. Ему предстояло одно не слишком приятное дело, и это само по себе отбивало аппетит. Кроме того, на сытый желудок лучше не рисковать, он знал за собой такое.
Однажды ему пришлось наблюдать, как работает доктор Паскуано. Он проводил вскрытие десятилетней девочки. Комиссара потом тошнило так, что чуть не вывернуло наизнанку. Дело не в том, что его впечатлило увиденное, нет. Но когда доктор вслух перечислял нанесенные девочке раны (глубокая рана левой голени, нанесенная тем же лезвием, что… обширный разрыв в области паха…), он представлял себе, нет, не представлял, а воочию видел, словно все произошло на его глазах. Видел сцену убийства, жестокого, дикого, бессмысленного, и задыхался от бессилия.
Проходя мимо Катареллы, он повторил свою версию:
– Я обедать, телефон со мной, звоните, если надо.
Вышел на улицу и тут же вернулся:
– Жена Фацио не приносила мой пистолет?
Брови Катареллы удивленно взметнулись вверх.
– Ваш пистолет? Синьора Фацио?! У нее есть кобура?
– Не думаю.
– Она что, носит пистолет в дамской сумочке?
– Катаре, ты слишком углубляешься. Я понял, не приносила. Значит, принесет. Держи его у себя, отдашь мне, когда вернусь.
Почему он вспомнил про оружие? Вряд ли там, куда он едет, понадобится пистолет. И все же…
Он сел в машину и поехал на виа Биксио.
Почему он не сказал Мими Ауджелло, что узнал последний адрес Манзеллы и даже был там?
Это не компрометирует Анжелу, ведь адрес ему сообщил Фацио. Тогда почему?
Ответ был настолько прост, что нашелся сразу. Если он скажет, что был в доме Манзеллы, Мими спросит, что он там видел, и тогда придется сознаться, что ничего, потому что сразу сбежал.
Он представил себе изумленное лицо Мими.
