На мгновение ее старый друг замер на пороге, потом улыбнулся и совсем по-мальчишески присвистнул — привычка, позаимствованная немалым количеством молодых джентльменов у своих конюхов.
— Я не перестаю удивляться, до чего же ты сегодня хорошенькая, — заявил он. — Как будто этот день, день твоего восемьнадцатилетия, внезапно изменил тебя.
Сара постаралась ответить шуткой — она до сих пор не верила, что комплименты насмешника Уэвертона могут быть искренними.
— По-твоему, за один день я вдруг постарела? Вчера еще была девочкой, а сегодня превратилась в солидную даму?
— Ну, до солидной дамы тебе придется подождать еще лет тридцать, но в остальном ты, пожалуй, права, — поддержал шутливый тон и Артур. — Хотя, возможно, этот день изменил не тебя, а всех нас.
— Как это может быть? — озадаченно переспросила Сара.
— Мы привыкли смотреть на вас с Бобби как на проказливых девчонок, а вы вдруг превратились в леди. И прозрение наступило только сегодня, когда ты надела бальное платье и драгоценности.
— Но Бобби уже полгода как восемнадцать!
— Признаюсь, в моей сестре меньше от леди, чем в тебе. Роберта никогда не стремилась стать взрослой и продолжает пребывать в иллюзиях, что ей все еще четырнадцать лет. Ты же…
Артур сделал паузу, и Сара не осмелилась поторопить его продолжать. Похоже, молодой Уэвертон был так же смущен, как и она сама, он внезапно и довольно неловко сменил тему разговора.
— Кстати, о драгоценностях. До сих пор ты никогда не надевала их, и я подумал, что у тебя вовсе нет украшений и надо исправить это упущение в твоем гардеробе.
Сара поняла, что Артур хотел сделать ей сюрприз и теперь разочарован, и поспешила успокоить его.
— До этого дня у меня была только цепочка с крестиком, но утром дядюшка подарил мне шкатулку, полную украшений. Все эти вещи принадлежали моей матушке, и дядя Эндрю попросил прислать их сюда к моему дню рождения.
— Подарил! — сердито усмехнулся Артур, но, поглядев на выражение лица девушки, не стал более распространяться о том, что он думает о щедрости мистера Фоскера. — Что ж, если так, у тебя сегодня действительно день сюрпризов. Я долго выбирал, что же подарить тебе, пока случайно не наткнулся в Лондоне на эту вещицу.
Сара благодарно улыбнулась — Артур был в Аондоне ранней весной, и уже тогда, так давно, думал о подарке для нее! И неважно, что это будет, главное — он сам выбирал его! Впрочем, едва Артур вынул руку из-за спины и открыл белую атласную коробочку, Сара поняла, что содержимое очень даже имеет значение!
— Какая красота! — ахнула она и по-детски спросила: — Это мне?
— Ну конечно же, — рассмеялся Артур Уэвертон.
На атласной подкладке лежал кулон на золотой цепочке. Из нескольких крупных жемчужин рука ювелира искусно сотворила цветок лилии, притягивающий взгляд своей благородной простотой. Никакой вычурности, никаких режущих глаз камней, только солнечный блеск золота и матовое сияние жемчуга.
— Я знаю, что ты любишь эти цветы. Ты и сама похожа на лилию, Сара, — медленно сказал юноша. — Такая же чистая и нежная. Надеюсь, мой подарок принесет тебе счастье… Правда, жаль, что у тебя уже есть жемчуг.
— Ничего страшного! — ей так хотелось обрадовать его. — Серьги и браслет от маминого гарнитура прекрасно подойдут сюда, а то ожерелье, что я надевала к обеду, слишком тяжелое и парадное, чтобы носить его каждый день.
Артур просветленно улыбнулся и медленно потянул за цепочку, чтобы вынуть украшение из коробки.
— Позволь, я сам надену на тебя свой подарок, — попросил он, кажется, робея.
Сара неловко кивнула, не смея отказать.
— Повернись спиной, — скомандовал Артур.
Девушка послушно развернулась, взглянула на отражение Артура и тут же отвела взгляд. Уэвертон положил коробку на туалетный столик, приблизился к Саре и осторожно застегнул крошечный золотой замочек. Цветок скользнул по шее девушки и занял свое место как раз над краем декольте, сразу же превратив образ юной леди в законченное произведение искусства — хоть сейчас можно позировать для портрета!
Чтобы надеть украшение, Артуру пришлось отодвинуть несколько локонов, и прикосновения молодого джентльмена заставили Сару пережить самые волнующие мгновения ее жизни. Это чувство напомнило ей тщательно лелеемое воспоминание о долгом пути по ночной дороге, когда Артур вез ее домой на своей лошади. Но сейчас волнение было более сильным и напугало девушку.
К счастью, Артур то ли не заметил, что юная красавица едва не дрожит, то ли и сам смутился, чувствуя, что переступает рамки дозволенного приличиями, но он поспешил поправить сбившиеся локоны и тут же отступил на шаг назад.
— Ну вот, теперь ты готова к балу, — преувеличенно оживленным тоном сказал он. — Надеюсь, первый танец за мной?
Сара послушно кивнула, преодолевая себя, и в это время в комнату, по обыкновению стремительно, ворвалась Бобби, едва не зацепившись платьем за изогнутую дверную ручку.
— Ты уже подарил ей кулон? — быстро заговорила она, обращаясь поочередно к брату и подруге. — Ах, Сара, сколько же мне потребовалось выдержки, чтобы не проговориться тебе о подарке, который приготовил Артур. Уж лучше бы он вовсе не показывал мне его!
Такая привычная болтовня подруги тут же вернула Сару на землю из мира туманных грез.
— Да, кулон необыкновенно красив, и я очень рада, что ты не испортила сюрприз. Ты заслужила поцелуй!
Сара не могла позволить себе обнять дарителя, поэтому обняла и расцеловала подругу, в ответ на что Бобби насмешливо округлила глаза и показала брату язык. Артур без труда понял эту пантомиму и покорно наблюдал, как его сестра получает поцелуй, предназначенный на самом деле вовсе не ей.
— Что ж, Бобби, ты, как всегда, пользуешься незаслуженными благами, — с притворным унынием заметил он. — Но зато мисс Мэйвуд обещала мне первый танец!
— Тут тебе придется отступить, братец, — не сдавалась Бобби. — Отец сам намерен открыть бал с виновницей торжества, ты же не станешь возражать?
— О нет, лорд Уэвертон — единственный джентльмен, кому я могу позволить танцевать первый танец с моей дорогой сестрицей Сарой. Но хотя бы второй танец обещан мне?
— Конечно! — горячность в голосе Сары вызвала довольные улыбки на лицах брата и сестры.
— А теперь идемте же, — подвела итог Бобби.
Сара уже так много танцевала этим летом, что должна была привыкнуть и к духоте бальной залы, и, напротив, к прохладному ночному ветерку, если танцы устраивались на улице, и к бесконечной череде сменяющих друг друга танцевальных фигур, и к неуклюжим партнерам, иногда наступающим на ноги…
Но около полуночи она, по обыкновению, почувствовала себя настолько утомленной, что захотелось спрятаться в своей комнате, скинуть бальные туфли и немного полежать на кушетке, как она обычно и делала. Правда, Роберта почти всегда обнаруживала отсутствие подруги уже через четверть часа и являлась за ней, чтобы заставить вернуться на праздник.
