Эпизод 10
Бекки Чамберс
Битва у Гань-Дэ, часть вторая
Странное мгновение затишья. Прекратилась стрельба. Замедлились погони. Только дроны не поняли, что игра изменилась, и продолжали свой танец, приближаясь к отвлекшимся целям. А каждый корабль с человеком за штурвалом словно запнулся, и радиоканалы захлестнула тишина на поле боя, затаившем дыхание.
А затем так же одномоментно — хаос.
Асала не могла разобрать, кто и что говорит. Теперь все говорили разом, а корабли снова пришли в движение. Шум в ушах был бурей ругательств, воплей, требований ответить «как, как, как?!». Этого просто не может быть — у них же были другие данные. Им говорили, что кубы заберут в лучшую жизнь только те корабли, на которых они установлены. Люди верили — верили, как идиоты, — что кубы — это ключи, и под каждый ключ есть своя дверь, и каждый корабль с ключом проскользнет в собственный личный выход. Но кубы действовали совсем иначе. Теперь это ясно. Это кластер, сеть. Десятки частичек объединили усилия, чтобы распахнуть не множество маленьких дверей, а одну большую.
Всего одну.
За секунду до неизбежного Асалу наполнил ужас. Корабль — один из ее верных добровольцев — откололся от сражения и помчался в сторону кротовой норы. Войска Хайяма и Гань-Дэ последовали его примеру — тут же забыв о патриотизме ради шанса на будущее, на жизнь. Они вообще знали, что их ждет на той стороне? У них было продовольствие, припасы? Очевидно, это не имело значения. Но дезертирство охватило не всех, и реагировали на него в панике. Формации дробились, стратегии перечеркивались, те, для кого правила поведения на войне значили больше всего, пытались продолжать игру. Ганьдэские корабли стреляли по хайямским, хайямцы — по ганьдэсцам, гальцы — по всем подряд, дроны — по тем врагам, на которых указывали хакеры, временно перехватившие руль. Она наблюдала, как в гонке к спасению столкнулись два мелких корабля. Искореженное крыло отлетело и повредило третий. Каналы заполнились отчаянными голосами капитанов и командиров, пытавшихся восстановить порядок, подсчитать, сколько фигур еще осталось на доске в их распоряжении.
Это уже была не битва. Это было бегство.
***
Кинриг стояла на мостике посреди гомона.
— Тихо, — сказала она, отрезав шум. Головы развернулись почти одновременно. Она пронзила их взглядом, словно непослушных детей. — Если не можете предложить ничего конструктивного, молчите.
— Генерал, Красный отряд столкнулся с хайямскими истребителями. Они…
Кинриг полыхнула глазами.
— Лейтенант Санг, так?
— Так точно, генерал.
— Лейтенант, ваша оценка текущей ситуации?
Молодой человек сглотнул.
— Кима?
— Что бы вы назвали стратегическим приоритетом? — Ее слова били, как пули. — Статус Красного отряда, который не запрашивал подмогу? Или кротовую нору, которую только что открыл наш противник?
— Я… это…
— Вы понижены. — Она оглядела мостик. — Повторюсь. Кто-нибудь может предложить что-нибудь — хоть что-нибудь — конструктивное?
Мостик погрузился в молчание, словно подражая бездне снаружи.
— Свяжитесь с наземным командованием, — приказала Кинриг. — Мне нужно поговорить с научными консультантами.
Связист попытался подчиниться, но только раздосадованно покачал головой над пультом.
— Генерал, связь с поверхностью пропала. Орбитальные передатчики не отвечают.
— Почему? — Считанные минуты назад силы информационной безопасности на земле отчитались об успешном возвращении контроля над платформами.
— Мы еще не определили, кима. Подозреваю очередную попытку взлома.
Не определили. Не ожидали. Статус неизвестен. Кинриг кипела. Клановцы застали ее врасплох — ладно. Непредсказуемость — это сердце войны. Но Кинриг привыкла к сюрпризам на земле, где грязь, кровь и небо подчинялись неизменным правилам. Ее приводили в бешенство космос, отсутствие направлений, его безумная логика, то, что она не может прямо сейчас посмотреть в окно и самостоятельно решить, как поступить дальше. Если ей суждено проиграть в сражении этому бунтарскому отребью, она проиграет не из-за незнания. Кинриг в ярости развернулась к своему креслу и ненароком сбила бокал с кордиалом. Его остатки пролились на штанину и начали липко впитываться. Она видела распускающееся пятно даже на черной ткани. Села в гневе, предоставив собирать осколки кому-нибудь другому.
— Найдите на этом корабле кого угодно со знанием долбаной физики.
***
Все эти сволочи врали.
Сорайя стояла в диспетчерской, вонзив обкусанные ногти в ладони. В том, что о принципе кубов врали Хафиз, нет ничего удивительного. Но Узочи — Узочи с ее мозгами, шармом и красивыми словами. Узочи, обещавшая им всем спасение. Всем. «Она не могла не знать», — думала Сорайя. Она не могла не прочитать свои данные, или таблички, или что у нее там за хрень в лаборатории и не могла не увидеть этого — что весь лагерь спасти невозможно. Либо Хафиз подкинули еще немного лжи и открыли кротовую нору по собственному почину. Она бы нисколько не удивилась, если бы Хафиз предоставили шанс на спасение в первую очередь своей шайке. Но какое это имеет значение? Все эти вопросы, на которые она никогда не получит ответа? Разве нюансы как-то сглаживают предательство?
Все в помещении смотрели на нее. Она чувствовала на коже их изумленные взгляды, испуганные и потерянные, обращенные к той, у которой всегда находились ответы. Теперь ответов не было. Она сама испугалась. Она сама растерялась. И устала — о боги, как же она устала. Ей не хотелось ничего, только взять и покончить уже со всем этим.
Она подошла к пульту и включила вещание на весь лагерь.
— Говорит Сорайя, — сказала она. — Все пригодные к полету корабли — отстыковывайтесь и немедленно направляйтесь по координатам, которые я вам высылаю. — Она поймала взгляд одного из своих товарищей и показала на кротовую нору на экране. Тот кивнул и быстро начал трансляцию другим кораблям. — Повторяю, вы должны вылетать немедленно. Если вы еще не на борту пригодного к полету судна, бегите к ближайшему. Капитаны, примите на борт столько людей, сколько сможете, вне зависимости от того, есть они в вашем списке на эвакуацию или нет. Не берите незагруженные контейнеры. Не тратьте время впустую. Вылетайте сейчас. — Она попыталась набрать слюны в пересохший рот. — Траектория еще не расчищена. Мы должны довериться нашему отряду обороны. Направляйтесь в кротовую нору и не останавливайтесь. — Она слышала панику за дверями, но слышала и рокот и рев разогревающихся двигателей. Когда-то все эти люди были крестьянами. Учителями, художниками, врачами, торговцами. Разношерстной толпой обывателей. Она велела им бежать прямо через поле боя — сломя голову, без оружия. И они послушали. Послушали, потому что доверяли ей.
Она отключила вещание.
