Заняться лечением Томаса согласилась Аманда Маккатчен. Вскоре к ним присоединилась и бледная от страха Элита Доннер. В мальчишку она явно была влюблена. Раздев Томаса по пояс, Аманда усадила его на табурет и осторожно, не касаясь плоти, промыла раны водой. Казалось, в глубоких царапинах видны кости ребер, но Мэри, взяв себя в руки, упорно следила за всем, что проделывала Аманда. В будущем это наверняка пригодится: ведь смерть может постичь каждого – особенно тех, кто ухаживает за больными.
– Вот так держи, – велела Аманда Элите, прижав конец бинта к боку Томаса, а сама принялась перетягивать полосой ткани туловище.
За порогом шел разговор – негромкий, так что слов было не разобрать. Оставив Томаса одеваться, Мэри на цыпочках прокралась к выходу.
За время подъема в горы Уильям Эдди вдвое убавил в весе, отощал, точно огородное пугало.
– По-моему, подождать нужно, – толковал он собравшимся. – Я в нем никаких признаков заразы не заметил.
– Но как только они себя выкажут… Вспомните, как оно было с Ноэ Джеймсом и Ландрумом Мерфи! – возразила ему Пегги Брин. – Их болезнь вмиг одолела. Не дожидаться же нам, пока этот краснокожий мальчишка на людей кидаться начнет! Поглядите вокруг: мужчин в обозе осталось всего ничего, сплошь женщины да детишки. О детях подумайте!
– Это всего-навсего оговор, – заметил Стэнтон. – Доказательств, кроме слов Кезеберга, никаких нет.
Пегги Брин скрестила перед собой руки.
– А зачем Кезеберг стрелял в краснокожего, если на самом деле ничего такого за ним не заметил? Зачем Кезебергу врать?
Мэри с отчаянно бьющимся сердцем подалась прочь от двери. Выходит, Кезеберг оговорил Томаса, заявив, будто тот заражен? Что сказал Кезеберг, она не знала, однако желудок ее разом ухнул куда-то вниз. Какая разница, что он наплел? Важно другое: подозрения уже у всех в головах!
Спор продолжался, однако Мэри нисколько не сомневалась, в какую сторону он повернет. Казалось, она вот-вот упадет с ног от навалившейся слабости. Сорвавшись с места, Мэри бросилась к Элите с Томасом, неловко застегивавшим рубашку.
– Слушайте меня, оба. Томасу нужно бежать, и как можно скорее.
Томас смерил ее недоуменным взглядом.
– Они за тобой пришли, – пояснила Мэри.
Бросив возиться с пуговицами, Томас уставился на нее во все глаза.
– О чем ты?
Аманда Маккатчен, отошедшая в угол, чтобы прибрать оставшиеся бинты, оглянулась на них, но Мэри было не до нее.
– Люди боятся, как бы тебя не поразила та же болезнь, – сказала она, придвигая сундук к шаткой стенке, кое-как завешенной парусиной да коровьими шкурами. – Кезеберг говорит, будто оттого по тебе и стрелял. Будто заметил за тобой что-то, ему не понравившееся. Полезай наверх, через крышу выбирайся наружу и беги. Беги без оглядки, Томас. Останешься – тебя убьют.
Хотелось бы Мэри думать иначе, однако она ведь видела, что происходит с людьми. Жертву находят вмиг, а расправляются с ней и того быстрее. Все вокруг недоверчивы. Все вокруг перепуганы.
Очевидно, тоже понявший всю безнадежность своего положения, Томас без колебаний влез на сундук, но тут замешкался, обернулся к Элите.
– Ты – как, со мной? Или здесь остаешься?
Элите Мэри сочувствовала от всей души. Отправившись с Томасом, она обречет себя на верную гибель. С собой у них не будет ни еды, ни оружия, а в лесах рыщут волки, или другие твари – те самые, что принесли в лагерь хворь. А снег? Сугробы вокруг непролазные… однако для Томаса бегство – единственный шанс на спасение. Если он останется, его наверняка убьют.
А вот Элита – дело другое.
Сорвав с ближайшей постели одеяло, Элита набросила его на плечи.
– Полезай. Я за тобой.
Однако люди ворвались в избушку прежде, чем Томас успел перелезть через стену.
Мэри заступила им путь, но отец схватил ее за плечо, вытащил на снег, стиснул руку мертвой хваткой.
Раскрасневшийся Патрик Брин с дружком, Патриком Доланом, при помощи Шпицера из немцев-эмигрантов и Льюиса Кезеберга схватили Томаса за ноги, стащили вниз и выволокли наружу, пройдя мимо Мэри с Элитой, будто их здесь вовсе нет.
Мэри рванулась следом, однако отец удержал ее.
– Будешь мешать им, только себе хуже сделаешь.
Кое-как высвободив руку, Мэри оттолкнула его и побежала за уходящими. Элита, не отставая, помчалась следом.
Вскоре они нагнали уводящих Томаса в лес. Добежав до них первой, Элита бросилась к тем двоим, что заломили Томасу руки за спину, но рослый немец, Шпицер, отмахнулся от нее, как от комара.
– Ступай в лагерь, девочка, – велел ей Брин. – Ни к чему тебе на такие вещи смотреть.
Тут с ними, одолев глубокий сугроб, поравнялась и Мэри.
– Его вовсе незачем убивать. Просто отпустите. И тревожиться о нем ни к чему: больше вы его не увидите.
– Он одичает, как остальные, и явится по наши души. Чего доброго, еще убьет кого-нибудь – кого-нибудь из детей. Как вышло с Ландрумом, вы видели. Хотите, чтоб повторилось? – со злостью прорычал Долан.
– Откуда вам знать?! Клянусь: дайте ему шанс, и мы уйдем, и на глаза вам больше не попадемся! – взмолилась Элита.
Однако все четверо шли дальше, глядя прямо вперед, будто ни слова не слышали. Шли, пока Брин не велел им остановиться. Вокруг царили мир и покой – только легкий бриз ерошил лапы ближайшей сосны, а со стороны избушек доносились едва различимые голоса, единственный признак присутствия человека во всей окрестной глуши. Догнавший их Франклин Грейвс бесцеремонно, грубо оттащил Мэри назад. Судя по брошенному на нее взгляду, на сей раз уступать ей отец не собирался – ради ее же блага, ради благополучия всей семьи. И то сказать, чем она могла помешать разозленным, утратившим здравый смысл людям?
Все четверо отступили от Томаса, и Долан вскинул ружье к плечу.
Странно, до жути спокойный, Томас взглянул в лицо Элиты.
– Не стоило тебе за мной ходить. Ступай назад, в лагерь. Пожалуйста.
– Так сделай, чтоб ей было проще, – сказал Кезеберг, кивнув в сторону Элиты. – Скажи ей, что мы кругом правы. Что сам уже хворь в себе чувствуешь.
Но Томас молчал, устремив взгляд поверх их голов.
Лихорадочно вглядываясь в каждого по очереди, Мэри гадала, как убедить их, что во всем этом нет надобности, но подходящих слов в голову не приходило. Впрочем, объяснения им были неинтересны. В эту минуту ими целиком овладел страх пополам со злобой.
Элита, залившись слезами, указала на Кезеберга.
– Это же он вас подговорил, верно? Так вот, врет он все, что бы вам ни сказал! Он просто нам с Томасом мстит за то, что подчиняться ему не стали!
Однако Мэри видела: никто ее даже не слушает. Никто даже глазом не моргнул, а Кезеберг только довольно заулыбался.
