– Местный негр в пестрой рубахе. Он один там такой. Сопроводите…
Смотрим дальше.
Ищем.
И находим…
– Белый господин в шортах зашел в дом по улице… Жалюзи закрыты, в окна ничего увидеть нельзя.
– Ставьте наблюдение: кто заходит, кто выходит.
Еще один адресок.
И еще…
Из того дома со ставнями никто больше не вышел. Но какие-то две негритянки занесли в дом пакеты, явно с едой. Что-то многовато пакетов – втроем им столько не съесть. С тем господином в шортах.
Интересный домик.
– Организуйте прослушку по окнам по адресу…
Глядишь, узнаем, о чем там беседуют две дамы и господин в шортах. Впрочем, негритянки скоро вышли. С пустыми руками. Судя по всему, принесли еду, приготовили, кого-то накормили и удалились.
Слушаем.
Неясные голоса. Мужские. Не один-два – больше. То есть дом полон гостей мужского пола. На улицу не высовываются и даже окон не открывают. И даже ночью, когда можно проветрить комнаты, свежим воздухом подышать. Явно не туристы. Соединяем информацию: наводка на маршрут президента, подозрительный турист в шортах, который зашел в дом, где скрывается толпа каких-то отгородившихся от мира мужиков, старающихся ничем не выдать свое присутствие в доме.
Опять голоса.
Отдельные слова. Характерные.
– Кто ночью в караул идет?
– Кто за камерами?
При чем тут караул? Зачем туристам караул? Они ночью спать должны, набираясь сил для дневных экскурсий. Ну, или не спать, а развлекаться. Нет, здесь как-то всё не так.
Ну что с другими праздношатающимися на площади? Слежка ни к чему не привела. Ну, то есть к их домам привела, к семьям и родственникам.
В остатке – дом с жалюзи.
И два дня до времени «Ч».
* * *
– Видите этот дом? – Показал снимки фасада, окон, забора, улицы, подходов.
– Что требуется сделать?
– Надо постучать в дверь, зайти в помещение, осмотреться. Если окажут сопротивление – успокоить. Совсем. Но одного-двух прихватить с собой, желательно командира и белого господина в шортах. Дом на самой окраине, так что вам никто не помешает. Да и не станут мешать, зная, с кем имеют дело. Вы только флаги свои разверните и в прикрытие пару бойцов в форме поставьте.
– А флаги зачем?
– Затем, что тогда полиция на место преступления не поедет, зная, что там орудуют партизаны. Ни за какие деньги! Очень надо им свои головы под пули подставлять. А армия пока раскачается… У вас ведь такая слава… героическая. Сделаете?
– Сколько?
– Двадцать тысяч за всё. Там работы для таких, как вы бойцов – с гулькин нос, всего ничего: зашли, постреляли, ушли. Там даже не армия, так – сброд.
– А если мои люди полягут?
– По пять тысяч компенсации для каждой семьи.
– Не люблю я город. Мне бы в джунглях.
– В следующий раз подберу работу в джунглях. Обещаю. Вот задаток.
– Ладно. Пора напомнить о себе городским, а то они тут зажирели в сытости, пока за них другие головы кладут!
Вот и идеологический мотив нашелся.
– В город входить лучше поодиночке, собраться в условленном месте, там вас будет ждать микроавтобус. Действовать быстро, и точно. Если что, я на подстраховке. Пленных передадите мне в оговоренном месте в джунглях, до него тут хода – три часа, но ехать лучше по проселкам. За командира и господина в шортах отдельная доплата. Если не получится взять их живыми, заберите все документы, мобильный, ноутбук, сфотографируйте и снимите отпечатки пальцев.
– Ладно, сделаем.
Сделают… Что для них несколько бойцов завалить, они тут целые казармы вырезают. Партизаны, они и в Африке – партизаны. Ну, то есть здесь, в Африке.
* * *
– Меня завербовали.
– Кто?
– Друзья моего кавалера. Мой друг сказал, что так надо, что иначе я не смогу его сопровождать. Я подписала бумажку. Я не ошиблась?
Конечно, нет. Этим должно было кончиться, если «репортер» выполняет здесь задание спецслужб, то его пассия не может остаться в стороне от их интереса. Так не бывает. Тут либо обоих вербуют, либо никого, либо агент остается «холостяком».
– Много дали?
– Много – пообещали. Но даже если половину заплатят, то больше, чем я своим честным трудом с вечера до зари зарабатываю! Знала бы, сразу в агенты подалась – торговать секретами – оно выгоднее, чем собой.
– Но и опаснее.
– У нас тоже работа не сахар…
– Вас попросили о чем-то?
– Нет, только сопровождать, опекать и ублажать.
– Не попросили сейчас, попросят потом. Не обольщайтесь.
И это в лучшем случае. Потому что в худшем – ни о чем не попросят. Судя по всему, Вероникой «подвязали» агента покрепче, потому что он просил и ему не отказали. Только что они с ней будут делать после, когда он выполнит свое задание?
– Отлично, Вероника. Сопровождайте, опекайте, слушайте, запоминайте. Отрабатывайте свой гонорар. Только ум свой засуньте подальше.
– Дурой быть?
– Лучше круглой. Непроходимой. Вас не должны опасаться, что развязывает языки. И связывает руки. Если они заметят ваш интерес…
– Я понимаю. Не в первый раз.
– Что не «в первый раз»? Агентом быть?!
– Идиотку из себя изображать. Умных жриц любви тоже не жалуют – бегут от них, штаны надеть забывая. Дама для утех должна быть фигуриста, обаятельна и тупа. Как пробка от шампанского. Так что вы не переживайте. Я мужиков знаю и обращаться с ними умею.
– Я не переживаю, Вероника, я вам верю. Вернее, в вас верю. Только будьте осторожны. Всё-таки эта профессия – не ваша. Тут всё всерьез!
* * *
В город вошли партизаны. С четырех сторон. Но на этот раз вошли тихо, на цыпочках. Обложили нужный дом. А дальше действовали все-таки как партизаны, потому что иначе не умели: разом сдернули с окон внешние ставни и кинули внутрь гранаты.
Ахнули взрывы.
Партизаны ввалились в оконные проемы, паля перед собой во всё, что шевелится. Кто-то еще пытался огрызаться, но скоро всё стихло. Партизаны выскочили на улицу, волоча за собой трёх человек, которые вяло шевелились, оставляя за собой на земле кровавую мазню.
Значит, не всех положили, хотя доедут ли они до места живыми – неизвестно.
Доехали…
В джунглях, чуть поплутав, встали на какой-то поляне. Из микроавтобуса выволокли пленных. Дали знак рукой. Указали на них и отошли подальше в сторону. Потому что такой был уговор. Остался только командир.
