– …Дяденька, мы еще пять штук принесли.
В большом холщовом мешке что-то извивалось и шипело.
– Ядовитые?
– У-у! Страсть какие – слона убьют.
– Ладно, держите по пятерке гринов. И еще тащите, больше тащите! А вот вы, двое, забросьте их в лагерь, только разозлите до этого как следует.
И детишки, которые куда хочешь пролезут, бежали к американскому лагерю, выуживали из мешков змей, разматывали их, ухватившись за хвосты, и перебрасывали через забор. Вокруг лагеря была сухая и вытоптанная земля, а внутри лагеря кустики, выгребные ямы, и, значит, мыши, крысы и прочие грызуны. Так что змеям там было раздолье. Если на них случайно не наступали. Или не садились. Или не лапали. А на них садились и их лапали…
Через неделю в лагере случился третий смертный случай. И еще один морпех лег в цинковый гроб, перетянутый звездно-полосатым американским флагом, и поехал домой.
Проклятая Африка, кто бы мог подумать!
Так надо было думать! На то и Африка, чтобы что-то ползало и кусалось.
– Что вы мне еще притащили?
– Черные мамбы, десять штук.
– Ядовитые?
– Жуть, если такая укусит, то сразу смерть. Очень агрессивные. Укус мамбы так и называется: «укус смерти».
– А что же вы их не боитесь?
– Мы-то? Нет! Мы привычные. Их повадки знаем, они размером огромные.
– Ладно, держите по пятерке. И тащите их… к янки. И еще скорпионов и пауков разных наловите. Побольше.
– Сколько заплатишь?
– Полгрина за штуку!
И детишки, радостно подхватившись, побежали добывать ядовитых пауков, скорпионов и прочую разную кусачую мерзость. Ловили их сотнями.
И у морпехов началась уж совсем веселая жизнь! Которая никаких командировочных не стоит!
* * *
А еще в стране случились странные смерти. Однажды три генерала из министерства обороны не вышли на службу. И на телефон они не отвечали. К ним домой послали нарочных, с целью узнать, что у них могло случиться. И…
И нашли трех бравых генералов мертвыми.
Один лежал в собственной кровати с раскроенным черепом.
Второй – в ванной комнате с перерезанным горлом.
Третий – в гараже, в собственной машине, задушенный шнуром.
Гадать о причинах смерти не пришлось – на стенах кровью жертв была выведена одна и таже надпись: «Он продался янки!» В сердце каждому, через долларовую бумажку, был вбит тридцатисантиметровый ржавый гвоздь. В руки трупов вложили приговор, где сообщалось, что всех изменников и предателей, берущих деньги у американцев, ждет точно такая же печальная судьба. И подпись: «Союз мстителей».
Были ли генералы предателями или нет, никто сказать точно не мог. Да и не суть важно. Может, они были честными служаками, не исключено, что так, но их смерть должна была напугать потенциальных предателей. Остановить их. Потому что зачем доллары, если их вколачивают тебе в грудь гвоздем? Тут любой поостережется брать.
Так что смерть генералов не была напрасна, потому что работала на благо их страны. А как умереть, в бою или в собственной ванной – не всё ли равно? На то и военные, чтобы умирать ради свободы и процветания своей родины. Эти отдали свои жизни не зря!
* * *
– Генералы отказываются брать деньги.
– Как так «отказываются»?
– Так и отказываются. Объекты, принципиально согласившиеся на вербовку, отказали нам в сотрудничестве. Категорически.
– Может, вы мало предлагаете? Удвойте сумму.
– Не поможет. Объявились какие-то мстители. Они убивают военных, которых заподозрили в предательстве. Убили уже трёх высокопоставленных военных, двое из которых были нашими людьми.
– А третий?
– Ну, может, они не разобрались, может, ошиблись. Теперь никто не желает вступать с нами в контакт. Просто боятся.
– Что это за мстители, кто они, откуда взялись?
– Никто не знает. Они кладут на труп приговор и еще вколачивают в грудь убитых долларовую бумажку. Гвоздем.
– Чем?
– Гвоздем!
– Что за варварство? Разберитесь, найдите их и уничтожьте. Мы должны, мы обязаны иметь своих людей в генералитете, это важнейшая составляющая успеха. Что там вообще происходит в этой долбаной стране? То партизаны, то генералы… Почему наш план трещит по всем швам? Как всё это понять?
– Не могу знать.
– Это не ответ! Надо знать! Не нравится мне всё это, активно не нравится…
На следующий день, в собственном доме, был найден еще один генерал, с вколоченной в грудь долларовой бумажкой и приговором в кулаке, зажатом в агонии.
* * *
Встреча проходила в недружеской и негостеприимной обстановке. Под дулами советских еще автоматов АКМ.
– Кто это сделал? Кто?!
– Янки! Клянусь, они! Два солдата и капрал! Они были в форме и говорили на их языке. Мы были там, вот протокол осмотра места…
Партизан с командирскими знаками различия вырвал у побитого полицейского папку. В папке были протоколы и фотографии, которые лучше было бы не видеть. На фотографиях была мертвая женщина, с задранным на лицо подолом. От ее раскинутых в стороны ног по горячей земле тянулся кровавый ручеек.
– И вот еще…
Побитый полицейский поднял прозрачный пакетик с каким-то кусочком ткани.
– Что это?
– Шеврон. Американский. Ваша жена… она дралась, она порвала кому-то форму. Мы нашли это в ее руке.
Шеврон был точно американский, принадлежащий морпехам.
– Этих янки мальчишки из деревни видели, двое были белые, кудрявые. Они пришли ночью и ушли утром, когда уже светало. Они всю ночь…
– Шакалы! – зло процедил партизанский командир. – Мы – им, а они наших жен! Где этот… Джон?
Притащили Джона, который ничего не понимал.
– Твои приятели… они… смотри! – сунул командир в физиономию инструктора фотографии. – Смотри! Это моя жена, которую они…
Джон испуганно и удивленно крутил головой.
– Но… Это не так, этого не может быть! Американский солдат не насильник, он не способен… Мы цивилизованные люди, передовая нация…
– А это что, узнаешь?
– Это шеврон. Морской пехоты США. Откуда он?
– Оттуда!
Командир партизан рванул инструктора за грудки, отшвырнул что было сил, вырвал из кобуры пистолет и разрядил в лежащего всю обойму.
Партизаны одобрительно кивали.
– Больше мы не служим янки, за их поганые грины! Мы будем драться против них! – крикнул командир. – Мы защитим наших жен и детей! Мы их всех до одного… Смерть америкосам!
