– Но ты не написал всего. Это серьезная ошибка. Если не сказать больше. Ты знаешь правила.
– Она не представляет угрозы, она далеко и хорошо законсперирована.
– Ты знаешь правила.
– Да, знаю.
– Тогда почему?
– Она помогла мне. Спасла меня. Я ей обязан жизнью.
– Это не оправдание. Все ниточки требуется обрубить. Ты этого не сделал.
– И что теперь?
– Правила не знают исключения, – в третий раз повторил Куратор.
Да, правила не знают исключений. Он должен был… Но не сделал. И подставился. Потому что теперь цепочку вынужденно прервут на нем. Куратор прервет. А если он даст слабину, то следующим звеном станет уже он.
– Ты зря это сделал. Мы не можем руководствоваться чувствами. Ни плохими, ни хорошими. Мы не можем позволить себе ни благодарности, ни любви, ни дружбы. Равно как ненависти. Любые сильные чувства ведут к предательству, потому что они алогичны и диктуют ошибочные решения. Ты ошибся, ты подставил организацию.
– Нет. Вероника ничего не знает. И про нее никто не знает.
– Ты уверен?
– Что? Что такое?
– Ты ошибся дважды, когда, проявив слабость, не убрал опасного свидетеля и раньше, когда доверился ей.
– Что ты знаешь?
– Немного, но достаточно, чтобы делать выводы. Она имела контакты с людьми из безопасности.
– Что?
– Ты что думал, после работы с Сергеем Семёновичем ею не заинтересовались и не прокачали до самых… Они прилетели сюда специально для этой встречи.
– Откуда ты…
– Должность обязывает. Или ты думал, я оставлю подобный твой контакт без внимания?
– Они завербовали ее?
– Не знаю. Но почти наверняка. По крайней мере, мы должны исходить из этого. Она не твоя, она – чужая. Понимаешь?
– Я всё понял. Понял свою ошибку. И должен ответить.
– Это не ошибка. Это больше, чем ошибка.
– Это сделаешь ты? Или я?
– Никто. Ты остаешься в игре.
– Почему?
– Догадайся.
– Ты ездил туда?
– Да, я подчистил за тобой. Сделал твою работу в Латинской Америке. Она действительно ничего не знает, я поговорил с ней.
Резидент поежился, потому что представил этот разговор. Как увидел.
– Она не знает ничего, что могло бы вывести на Организацию. Более того, даже когда я спрашивал ее о тебе, она молчала. Даже когда я спрашивал очень настойчиво. Надеюсь, и там она лишнего не сказала. Но если что-то всплывет…
– Я понял. Я знаю правила.
Знал. Но ему напомнили. Куратор напомнил. Организация. Теперь он чист, хотя и чужими стараниями. Он чист, но вряд ли ему забудут эту промашку. И если…
– Что я должен делать дальше?
– Здесь ничего. Считай эту страницу прочитанной и перевернутой. Тебя ждет Родина, тебя ждет регион и привычная и понятная работа…
Два человека сидели на холодном песке, устремив взгляды в океан. Сидели молча, потому что всё было сказано. Было сказано даже больше, чем можно было себе позволить.
Они смотрели вдаль, в бесконечность океана. Туда, где на самом краю горизонта светили огни буровых, которые сверлили, грызли, рвали пустую породу. В чужой, далекой от России стране…
