Леардо внутренне содрогнулся, вспоминая, какие у его друга были в свое время дети. Одна стоила в бою целой сотни обученных воинов. Хорошо, что жизненный цикл химер был короток, и они всегда были бесплодны.
— Так, она химера?!
— Как тебе сказать, если бы она была из нашего мира, я бы ответил — да! Однако для химеры, она слишком совершенна. Я не буду тебе подробно объяснять почему, но для сравнения скажу. Я считаю, что созданные мною химеры, это неуклюжие поделки по сравнению с тем, что изготавливали эльфы. Так вот, по сравнению с телом этой девушки, уже химеры эльфов — неуклюжие поделки. То есть, можешь представить уровень того, кто ее создал!
— И кто она по твоему мнению?
— Хм, если бы я верил в это, как его… Всеблагой Свет, то сказал бы — ангел!
— Ангел?
— Да, а что? Крылья есть, ну… были, и с перьями, как ты помнишь. Магической силы, для создания всяких там чудес у нее было хоть отбавляй. Тело — само совершенство. И как ты наверно заметил, девушка невероятно красива.
— А сражалась она, значит, с демоном?
— Ну, судя по тому, что мы видели, вполне возможно.
— То есть рядом с нами действительно есть мир, откуда родом эта «ангел» и где ангелы и демоны сражаются друг с другом, а наши души попадают туда после смерти?
— Как-то, ты своеобразно воспринял проповеди последователей этой веры. Но, за основу можно принять эту версию, пока не услышим от девушки, кто же она на самом деле.
— Что же, буду надеяться на твой талант, Даниэль.
— Спасибо, Анри, а сейчас прошу извинить, но мне надо сходить и проверить нашу пострадавшую.
— Хорошо, а я, пожалуй, пойду, пройдусь. После такого великолепного обеда, явно стоит нагулять аппетит перед ужином.
Друзья спустились во двор, где Люцифиано сразу убежал в свою лабораторию, а Леардо, задумчиво посмотрев ему вслед, неторопливой походкой направился к выходу из замка.
— Не верю я, что воздействие на тебя рассеялось, — проговорил он негромко, — но ради твоего душевного здоровья и такого эмоционального подъема, пока ничего не буду предпринимать. А сейчас… небольшая прогулка действительно поможет переварить пищу и обдумать услышанное сегодня.
Замок в горах. Даниэль Люцифиано и его решение
Однако, к вечеру следующего дня спасенной девушке стало хуже. Фактически ее существование поддерживал теперь только комплекс магических печатей и энергия, щедрым потоком вливаемая в ее организм через внедрившийся конструкт.
Друзья, опять в халатах, сидели в лаборатории, куда Даниэль пригласил Анри, и молча смотрели на замотанную в бинты и окруженную магическими печатями девушку, неподвижно лежащую в специальном ложе, напоминающем небольшой саркофаг. Сбоку от него стояли агрегаты непонятного для Анри назначения. Из них под бинты, в тело девушки, шли несколько трубочек, по которым текла какая-то жидкость и пара вьющихся проволочек, по которым периодически пробегали зеленоватые огоньки.
— Я уже не понимаю, что делать, — признался Даниэль, — понемногу тело перестает реагировать на внешнее воздействие, еще чуть-чуть, и оно просто перестанет работать.
— Совсем ничего нельзя сделать? — спросил, с тревогой, Анри.
— Вот сижу, думаю, тебя пригласил. Может, натолкнешь на какую-то идею, — ответил ему Люцифиано, опустив голову, — готов выслушать любое предложение.
— Ничего так навскидку не приходит, — задумался Леардо.
Спустя некоторое время, Даниэль поднял глаза на друга и спросил:
— Слушай, а там, где она упала, было еще что-то, кроме тела?
— Да я особо не осматривался. Так что вполне может быть. Но какое это отношение имеет к ее состоянию? — удивился Анри.
— А если там есть, что-то, принадлежащее девушке, а мы не заметили? Что-то способное помочь, — неуверенно произнес Люцифиано, — я, к своему сожалению, не могу надолго отойти от нее. Сможешь съездить завтра утром сам? Только возьми тех слуг, которые с нами были. Они надежны и лишнего болтать не будут, если что.
— Да, если это может помочь, то, конечно, я осмотрю то место.
Утром, Даниэль проводил друга и спустился в лабораторию. После проведенной проверки спасенной, он нервно вздохнул и задумался. Как Люцифиано и предполагал, состояние девушки продолжало ухудшаться. И если ничего не сделать, то поддержка ее организма станет бессмысленной уже на следующий день, настолько будут необратимы разрушающие его процессы.
Если ничего не сделать, а он мог сделать, мог! Просто именно сейчас, когда все сложилось как нельзя лучше, Даниэль колебался в готовности осуществить давно запланированный шаг. Очень тяжелый шаг. Ведь Люцифиано на самом деле знал, что происходит, все-таки не зря он был одним из лучших химерологов, когда-то.
Все время пока Даниэль работал с телом, он не чувствовал главного компонента — ауры! Сначала Люцифиано решил, что просто не чувствует ее из-за сильного магического истощения у девушки. Но даже спустя сутки ничего не изменилось. А после проведенной тщательной проверки Даниэль пребывал в некотором недоумении.
Ауры у тела не было. Не было от слова совсем. Но тело жило. А ведь аура, это отражение души. И отсутствие ауры означает отсутствие души. А тело без души существовать не может. Эта аксиома доказывалась самой жизнью и многократными экспериментами. Любое существо, лишившееся души, а она есть даже у растений, погибало через весьма небольшой промежуток времени. Создать химеру из основы без души, также было невозможно, кто бы не пытался. Даже эльфы сделать такое не могли. Она просто не оживала. А тут нарушался один из основных постулатов его профессии — уже несколько дней тело существовало при отсутствии души!
Но судя по всему, он рано изумлялся. Аура по-прежнему не ощущается, а тело начинает разрушаться. Значит, души в теле нет. Куда она исчезла, можно было гадать до бесконечности. Осталась при переходе в том мире. Вернулась в Свет, если девушка действительно была ангелом. Была поглощена демоном. И это только основные варианты. Да какая разница, главным было то, что было: тело есть — души нет. И несмотря на все раны и даже шею, очень хорошее тело. Ведь он не зря им восхищался!
Даниэль почувствовал, что опять начинает сам себя уговаривать, сделать то, о чем он подумал. Подумал, когда обнаружил отсутствие души. А Анри, так удачно не будет почти целый день…
Он, не торопясь, подошел и тыльной стороной ладони провел по свободной от повязки щеке девушки, которая, естественно, никак на это не отреагировала. И с неожиданной нежностью негромко проговорил:
— Хозяйка тебя покинула. И, думаю, уже не вернется. Ведь ты умирало и если бы не мы… Но я тебя не брошу. Я дам тебе новую хозяйку. Надеюсь, вы понравитесь друг другу.
Его, слегка безумный, взгляд медленно обвел лабораторию. У практикующего химеролога не может быть своих детей. Мало кто знает, но основная привязка химер к мастеру всегда идет через эмоции. Только когда ты искренне любишь свои творения… своих детей, только тогда они ответят тебе взаимностью. И будут готовы… умирать за тебя. Но химеры очень ревнивы. И ненавидят соперников по любви к мастеру. Поэтому обычно больше двух или трех химер одновременно не создают. И если своего брата или сестру они еще готовы терпеть, подсознательно чувствуя тождественность, то человеческие дети мастера, отбирающие у них его внимание, будут вызывать ревность и ненависть. Тут даже жесткие и однозначные приказы могли не помочь. Человек, ведь такое хрупкое существо. Поэтому и не женятся химерологи, пока не уйдут на покой. И детей тоже заводят очень поздно.
