Одна из современниц (Е. П. Янькова) оставила такие сведения о Голицыной:
Княгиня Наталья Петровна <…> кроме того, что женщина от природы очень умная, была и великая мастерица устраивать свои дела. Муж ее <…> очень простоватый был человек, с большим состоянием, которое от дурного управления было запутано и приносило плохой доход. Чтоб устроить дела, княгиня Наталья Петровна продала половину имения, заплатила долги и так хорошо все обделала, что когда умерла, почти что ста лет от роду, то оставила с лишком шестнадцать тысяч душ.
В «Списке фабрикантам и заводчикам 1832 года» Голицына названа владелицей трех предприятий в Орловской губернии — кожевенного и стеклянного заводов «при селе Кокоревке» и фабрики льняного полотна в селе Радогощь. Есть свидетельства, что Наталья Голицына самостоятельно, не полагаясь всецело на управляющих, принимала решения по руководству хозяйством — при ней в селе Радогощь были построены здание вотчинной конторы, винокуренный и конный заводы, каменная церковь.
Однако эксплуатация крепостных, работавших на полях и на предприятиях, была безжалостной. В 1797 году в имениях Голицыной произошло крестьянское восстание, во время которого были разгромлены контора кожевенного завода, здания винокуренного завода. О размерах латифундии Голицыной в 1830–1840‐е годы сведений не найдено. Имеется более поздняя информация, что в 1860 году, когда накануне отмены крепостного права были собраны сведения о помещичьих имениях, в селе Радогощь с 18 селениями (унаследованном от Натальи Голицыной вначале ее сыном Дмитрием, а после него внуком Владимиром), было 3768 крепостных и 134 дворовых мужского пола, а всего 3902 человека (значит, обоего пола примерно в два раза больше), и 666 дворов. Земельная площадь поместья составляла 21 637 десятин (что в переводе на современные меры соответствует 236,4 квадратным километрам), из которых в пользовании крестьян было 28 %, а в пользовании помещика 72 %. Таковы были огромные богатства, принадлежавшие помещице-фабрикантке.
Хозяйственная жилка в Наталье Петровне была столь сильна, что она держала все семейное имущество в своих руках вплоть до самой смерти. У нее были два сына, но сын Борис (генерал в войне 1812 года) в 1813 году скончался от ран, и в живых остался только старший сын Дмитрий Владимирович. Он тоже был боевой генерал, герой войны 1812 года, а после военной отставки служил генералом-губернатором Москвы в течение 24 лет.
Дмитрию при женитьбе Н. П. Голицына дала только имение Рождествено в Московской губернии со 100 крепостными (сейчас Рождествено в Дмитровском районе). Основное наследство в виде земель с 16 тысячами крепостных Дмитрий Владимирович получил после смерти матери, когда ему было 66 лет, а пережил он родительницу всего на шесть лет.
Вопреки своему титулу, имени и положению, князь Д. В. Голицын из‐за скупости матери жил весьма скромно в сравнении с другими представителями знати. Главным источником его существования было вначале военное, а потом гражданское жалованье (на официальные «приемы и угощенья» дополнительно выделяли деньги из казны). Даже когда Дмитрий Владимирович стал руководить Москвой, основным источником его дохода было денежное пособие от матери, которое, однако, было недостаточным. Как вспоминала Е. П. Янькова, «княгиня Наталья Петровна самовластно всем заведывала, дочерям своим при их замужестве выделила по 2000 душ, а сыну выдавала ежегодно по 50 тысяч рублей ассигнациями». Возникла удивительная ситуация, когда генерал-губернатору Москвы не хватало денег на поддержание своего общественного образа жизни:
Будучи начальником Москвы, он не мог жить как частный человек, и, хотя получал от казны на приемы и угощения, но этого ему недоставало, и он принужден был делать долги.
Об этом стало известно императору Николаю I, который сказал старой княгине Голицыной, что ее сын-губернатор нуждается и хорошо было бы, если бы она давала ему больше денег из дохода с имений. Наталья Петровна стала давать Дмитрию Владимировичу еще по 50 тысяч рублей, то есть всего 100 тысяч рублей ассигнациями. Таковы были нравы эпохи — царь не считал возможным увеличивать содержание, а сыну было неудобно просить у авторитарной матери сверх той суммы, которую она ему давала.
Надежда Шергина
Купчиха из Тотьмы и ее писчебумажная фабрика
«Жена тотемского купца» Надежда Матвеевна Шергина (1865 — после 1803) унаследовала от отца фабрику по производству бумаги. Этот бизнес принадлежал Надежде персонально, и она управляла им независимо от мужа. Ее муж, купец Григорий Шергин, происходил из династии купцов 1‐й гильдии Тотьмы, вел свое дело отдельно от жены — он и его родня активно торговали с Китаем.
Сейчас Тотьма — небольшой город в Вологодской области с населением всего 10 тысяч жителей. В конце XVIII века Тотьма была важным купеческим центром, в 1791 году там было 3325 жителей и 18 каменных церквей. Этнограф и путешественник Петр Челищев писал, что «купечество и мещанство сего города главный торг имеют в Сибири и на Камчатке». Тотемские купцы везли с русского Севера в Сибирь железные изделия: ножи, топоры, гвозди, ружья, — которые выменивали у сибирских местных жителей на ценные меха. Затем меха продавали китайцам, а у китайцев закупали чай и пряности, которые привозили в Европейскую часть России для оптовой продажи.
Согласно «Ведомости о состоянии бумажных фабрик», поданной в 1803 году в Мануфактур-коллегию, писчебумажная фабрика Шергиной находилась в месте Терменга (Вельской округи), расположенном в глубине леса, в 236 верстах (в современных мерах 221 километр) от Вологды. Фабрика была заведена в 1767 году дедом Надежды вологодским купцом Федором Колесовым, который ранее (с 1756 года) имел здесь железный завод. Когда руда истощилась, Колесов переключился на производство бумаги, используя плотину и помещения бывшего железного завода. В 1785 году он продал фабрику своему сыну, богатому купцу Матвею Колесову. Матвей Федорович, по сведениям «Обывательской книги» Вологды (1792), имел три дома, девять лавок, пять предприятий (три кирпичных завода, один железный и писчебумажную фабрику), избирался городским головой Вологды на 1790–1792 годы.
После смерти Матвея в 1795 году фабрику унаследовала Надежда как старшая из двух его дочерей, поскольку по законодательству в отсутствие сыновей дочери наследовали дело отцов. Терменгская фабрика находилась на земле, арендованной бессрочно «у дворцовых крестьян» с ежегодной оплатой. На фабрике работали шестнадцать покупных крестьян (эти семейства были куплены до указа 1762 года о запрете покупки) и от десяти до двадцати вольнонаемных.
Фабрика размещалась в двух просторных деревянных зданиях и производила писчую бумагу «разных номеров», сахарную синюю и сахарную белую (для упаковки сахарных голов), серую «обвертную» бумагу — общим числом до 1800–3100 стоп в год (в стопе считалось 480 листов). Продукцию покупали «частные люди». В отчете в Мануфактур-коллегию сообщалось о высочайшем качестве продукции терменгской фабрики: «Доброта бумаги в № 1‐м против прочих номеров самая превосходная и лучшая, поелику на выделку ее кладется льняное тряпье тонкое и потому выходит из дела она бела, гладка и в искусном обрезе».
