Из политдонесений штаба 334-го ап:
за № 011 от 04.02.43 г.:
«Противник вёл интенсивный арт[иллерийско]-миномётный огонь по нашим боевым порядкам. Полк вёл методический артиллерийский огонь по противнику, израсходовано 40 снарядов».
за № 017 от 10.02.43 г.:
«Противник частями 21[-й] ПД, опираясь на ДЗОТы и полевую оборону, оказывает упорное сопротивление продвижению наших частей. Артиллерия и миномёты противника по-прежнему производят интенсивный обстрел переднего края наших частей, боевых порядков артиллерии и по ближним тылам.
Оказывая упорное сопротивление наступающим отрядам нашей пехоты, противник часто мелкими группами переходил в контратаки. Отбив все контратаки противника, наша пехота по-прежнему занимает старые позиции. Полк в течение суток вёл артиллерийский огонь огневыми налётами и методически».
за № 020 от 13.02.43 г.:
«Группа ПП 286[-го] СП вела огонь по переднему краю и по участкам противника. Наша пехота продвинулась на 300–400 метров вперёд и залегла. Противник ведёт интенсивный артиллерийско-миномётный и пулемётный огонь по нашей наступающей пехоте и боевым порядкам артиллерии».
(ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 1. Д. 30. Л. 15, 21, 33)
Из приказа № 04/н по 334-му ап от 01.05.43 г. о награждении старшего сержанта Бичёва Михаила Никифоровича медалью «За Отвагу»:
«Во время боевых действий в районе Синявино со 2 по 27 февраля… проявил исключительное мужество и героизм. Работая командиром вычислительного отделения, он под ураганным огнём противника быстро и точно производил подготовку исходных данных для стрельбы, чем обеспечивал исключительно точное ведение огня батареи. Благодаря его данным батарея подавила несколько огневых точек противника… Во время выполнения задания был засыпан землёй от разорвавшегося снаряда, вся одежда была порвана осколками, но это не остановило его работу».
Из приказа № 04/н по 334-му ап от 01.05.43 г. о награждении командира отделения связи управления дивизиона Самбулова Константина Трофимовича медалью «За Отвагу»:
Старший сержант Самбулов «один без телефонистов держал бесперебойную связь наблюдательного пункта с огневыми позициями, благодаря [его] мужеству и инициативе весь дивизион сумел выполнить боевую задачу, нанеся противнику большой урон».
Из приказа № 04/н по 334-му ап от 01.05.43 г. о награждении тракториста 2-й батареи младшего сержанта Трефилова Семёна Осиповича медалью «За Боевые заслуги»:
«…всё время находился на огневой позиции, обеспечивая быстрое передвижение материальной части на новые огневые позиции, чем способствовал быстрому открытию артиллерийского огня».
(ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 686044. Д. 1780)
Из политдонесения штаба 334-го ап за № 022 от 15.02.43 г.:
«Во время обстрела огневой позиции прямым попаданием снаряда были зажжены наши снаряды, это заметил кр[асноармее]ц Корольков и, несмотря на обстрел и большую опасность, он один в течение 10 минут ликвидировал пожар, тем самым спас остальные снаряды»
[56].
(ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 1. Д. 30. Л. 35)
Однажды мне, в то время заместителю командира штабной батареи по политчасти, было приказано рано утром, почти под покровом ночи, отправиться на передовой наблюдательный пункт для проработки приказа о предстоящем наступлении на 8-ю ГЭС и станцию Мга. По одному ходить в сторону ПНП не разрешалось. Поэтому меня сопровождал солдат, бывший ездовый переднего выноса 1-го орудия 1-го взвода 1-й батареи, где я был «коренным» ездовым в первые дни войны. В конце 1941 года, в разгар блокады, как уже говорилось, лошадей мужского пола мы съели, а кобыл через Ладогу отправили на Большую землю рожать жеребят для конной армии Белова. Оставшиеся ездовые выполняли обязанности разведчиков и обслуживающего персонала, более грамотные входили в орудийные расчёты.
Когда мы возвращались с ПНП в штабную батарею, мне показалось странным поведение сопровождавшего меня солдата. Когда мы пересекали простреливаемое трассирующими пулями пространство, солдат прятался за мою спину, а когда возвращались с ПНП, он старался идти впереди меня, то есть на всём пути следования туда и обратно солдат прятался за меня, «кланяясь» каждому пролетевшему снаряду или шальной мине. В пути было не до размышлений и догадок. Я сознательно прикрывал труса своим телом.
По возвращении в штаб мне встретился Байков, старший лейтенант службы «ОО» («Особый отдел»), которому я поведал о странном поведении разведчика, сопровождавшего меня на ПНП и обратно.
– Хорошо, – сказал тот. – Проверю его поведение в других случаях.
Долго ждать результатов проверки не пришлось, так как все были в движении, торфяник простреливался, по нам фашисты с высоток вели почти прицельный огонь. Встретив меня, Байков доложил, что сопровождавший меня солдат – мародёр. У него обнаружены золотые вещи (кольца, часы, деньги, облигации и другие ценности), которые он снимал с трупов, и поэтому его Байков отправил «куда следует»
[57].
Вот так «телохранитель» был у меня, подумал я тогда. Но удивляться особенно было нечему: блокада, жертв много, среди честных бойцов и командиров встречались и мародёры. Война есть война, всякое бывало.
Из политдонесений штаба 334-го ап
за № 022 от 15.02.43 г.:
«Противник продолжает упорное сопротивление наступлению наших частей, ведя сильный огонь из всех видов оружия. 2/286 [СП] после артподготовки (25 мин[ут]) перешёл в наступление, продвинулся, примерно, на 100 метров, занял ДЗОТ и землянку и был остановлен сильным огнём противника».
за № 024 от 17.02.43 г.:
«В ходе нашего наступления противник предпринимал неоднократные контратаки, которые нашим огнём отбивались с большими для него потерями, и противник вынужден [был] откатываться на свои исходные позиции. За период наступления пехота продвинулась на 350–400 метров и заняла несколько землянок, ДЗОТ и часть трофейного оружия.
Артиллерийским огнём за период боёв подавлено 10 миномётных батарей, 3 станковых пулемёта, 2 огневые точки и уничтожено 2 скопления живой силы врага. В бою отличились бойцы и командиры, проявившие мужество и отвагу по разгрому немецких оккупантов. Часть из них представлена к правительственной награде».
