По мнению автора письма, сельскохозяйственная отрасль страны находилась в глубоком кризисе, который был вызван несовершенной системой подбора кадров на руководящие посты в колхозах. В результате этого колхозами управляли «кулацкая гнида», «вредители» и «антисоветские люди»
[649]. Он был уверен в том, что «колхоз дело хорошее, но настоящие руководители в него еще не пришли»
[650].
В целях успешного выполнения плановых показателей развития аграрной отрасли А.Н. Червяков советовал руководителям государства проявить большую заботу о развитии подсобных крестьянских хозяйств. В частности, для более высокой продуктивности животноводства в индивидуальных хозяйствах он предлагал распространить практику вакцинации скота в частном секторе. По его мнению, данные мероприятия существенным образом должны были снизить падеж скота от различных вирусно-инфекционных болезней в индивидуальных хозяйствах
[651].
Причину систематического нарушения крестьянами трудовой дисциплины в сельскохозяйственных артелях автор письма видел в существующей системе натуральной оплаты труда, которая совершенно не мотивировала колхозников. Оплата по трудодням была крайне низкой, а в некоторых колхозах и вовсе отсутствовала, и при этом колхозникам необходимо было «кормить семью, обуть, одеть и обязательства перед государством выполнить»
[652].
Отсутствие материальной заинтересованности колхозников в результатах своего труда в условиях трудного периода послевоенного восстановления народного хозяйства, по мнению А.Н. Червякова, толкало их на кражи. В частности, он приводил пример 17-летней колхозницы Е.В. Святухиной, которая «могла бы быть героиней социалистического труда», но была осуждена на семь лет лишения свободы за хищение 14 килограммов колхозной ржи
[653]. Автор подробно объясняет мотивы совершенного ею преступления: бедная семья, дом сгорел, подсобного хозяйства нет, «отец воровать не может». Все трудоспособные члены семьи Е.В. Святухиной трудились в колхозе, а «за трудодни ничего не дают»
[654]. С ранней весны 1947 г. она работала прицепщицей в колхозе «Власть Советов», и во время одной из трудовых смен ее последнее ветхое платье порвалось – «она рукой собирала в складку разорванные места своего платья»
[655]. И видя, что те, кто ворует (особенно руководители), живут в полном довольствии (пьянствуют, шикарно одеты), она решилась на преступление, чтобы «купить себе платье»
[656].
Признавая факт совершения преступления юной колхозницей, автор письма ее не осуждает и не видит ее вины в сложившихся обстоятельствах. Он полагает, что судебному преследованию необходимо было подвергнуть тех, «кто толкнул ее на это преступление и лишил права на свободный и созидательный труд»
[657].
В другом письме, отправленном членом сельскохозяйственной артели «Большевик» Куйбышевской области товарищу Сталину, указывалось на неэффективность работы руководящих колхозных кадров. Автор письма, как и А.Н. Червяков, связывал это с существующей системой ротации управленческих кадров в сельском хозяйстве, позволяющей «кулацкой гнили» проникать на руководящие посты
[658]. А кулак «оружия не сложил, он просто борется на экономическом и идеологическом фронте».
Для успешного обеспечения продовольственной безопасности государства анонимный автор предлагал основное внимание в животноводстве уделить свиноводству. По его мнению, исторический опыт передовиков животноводства доказал рентабельность данной отрасли, т. к. «каждая свиноматка в течение года может принести 20 и более поросят»
[659]. Обращаясь к опыту Куйбышевской области в развитии животноводства, он констатирует его плачевное состояние. А виной всему являлось то, что «во главе этой отрасли хозяйства. назначают неграмотную, занятую по горло своими заботами домашними колхозницу»
[660].
Похожие взгляды на существующую порочную систему подбора руководящих кадров в колхозах региона были выражены в анонимном письме колхозников колхоза им. Степана Разина Петровского района Куйбышевской области
[661]. В частности, в письме отмечалось, что председатели колхозов «покрывают расхитителей» общественного имущества. Данную практику, по их мнению, можно было искоренить, «поставив советских руководителей» управлять коллективными хозяйствами. В заключение, характеризуя сложившуюся колхозную систему, анонимные авторы подчеркивали бедственное положение колхозного крестьянства: «.нас затоптали и забыли про нас, что мы трудимся в полях день и ночь, а враги нас грызут, пьют нашу кровь»
[662].
Множество крестьянских писем, направленных в различные советские властные инстанции, свидетельствует о том, что сложившаяся система управления сельскохозяйственной отраслью во многом не отвечала крестьянским представлениям об эффективном руководстве. Конечно, побудительным фактором обращения крестьян в государственные органы с предложениями реформирования колхозного хозяйства явилось начало кампании по борьбе с нарушениями Устава сельскохозяйственной артели в сентябре 1946 г.
Необходимо отметить, что планы, ежегодно устанавливаемые колхозам, не способствовали их экономическому развитию. При планировании посевных площадей не учитывались задачи по увеличению производства зерна, то есть не происходило интенсификации растениеводства. Планы составлялись на основании традиционного представления о сезонности работы в сельском хозяйстве, перед колхозами не ставилась задача равномерного использования трудовых ресурсов в течение года. Следствием этого являлось одностороннее развитие колхозного хозяйства, что не способствовало росту денежных доходов колхозников. Большие расходы колхозов были связаны с приобретением различного мелкого инвентаря и «предметов хозяйственного обихода», которые могли изготавливаться внутри хозяйства. Колхозы не были обеспечены мешками, веревкой, нитками, они надеялись «на получение их за счет снабжения»
[663]. К 1947 г. колхозы Куйбышевской области практически полностью прекратили выращивать коноплю и лен – важные технические культуры, которые как раз и идут на изготовление мешковины, бечевки и т. д. Так, колхоз им. Чапаева Кинель-Черкасского района в 1947 г. приобрел на рынке 150 мешков на сумму 15 468 рублей, веревок на 1700 рублей, 30 саней на 4104 рублей. При перерасчете на затраченные колхозом трудодни получается, что можно было выплатить на один трудодень 55 копеек, если бы в артели было кустарное производство необходимой продукции. Правление колхоза «Сосенка» 14 августа 1947 г., без ведома колхозников, вынесло решение о забое одной коровы и двух овец для «приобретения мешкотары». На вырученные от продажи мяса деньги закупили на рынке 43 мешка на сумму 1376 рублей. Купленные мешки оказались очень плохого качества и уже к 1 октября пришли в негодность
[664].
