Председатель сельского совета не ограничилась публичным унижением К-вой. Она лишила ее и ее детей продовольственных карточек. В результате действий М-вой, до вмешательства органов прокураторы, семья красноармейца на протяжении месяца была лишена продовольствия
[1050]. У жены другого фронтовика, Ц-вой, М-ва, «без всяких на то оснований, изъяла 90 кг различного зерна, полученного ею от колхозников за пастьбу их скота». Мотивы изъятия зерна председатель сельсовета объясняла тем, «что оно, якобы, было похищено»
[1051]. Приехавший в отпуск фронтовик Ц-ов обратился к М-вой с просьбой вернуть изъятое у ее супруги зерно, но в ответ она его «нецензурно обругала и вытолкнула из сельсовета»
[1052]. Обращает внимание и тот факт, что оскорбления М-ва наносила не только рядовым колхозникам и сельским жителям, от ее сквернословия неоднократно страдали председатель местной сельскохозяйственной артели и директор школы.
Председатель Сосновского сельского совета Карсунского района Ульяновской области Е.К. Ф-ева осенью 1945 г. «отбирала урожай с приусадебных участков и присваивала его себе»
[1053]. Так, она незаконно изъяла урожай у жены погибшего красноармейца Б-ва, а в ее доме учинила незаконный обыск. Председатель Тиньковского сельсовета Тагайского района весной 1946 г. вызвал для вручения повестки на трудовую мобилизацию А.В. К-ва. Но последний отказался расписаться в получении повестки, за что получил от председателя несколько ударов по лицу «кулаком и сумкой»
[1054]. 18 июля того же 1946 г. М.Г. М-ев, заподозрив охранника колхоза «Красный Борок» З-ва в хищении колхозного хлеба, самовольно его арестовал. Во время конвоирования в районный отдел милиции, с целью оказания психологического давления, целился в него из ружья
[1055]. В сентябре 1946 г. председатель Б.-Романовского сельского совета Пестравского района Куйбышевской области Б-ко для своих личных нужд конфисковала швейную машинку у гражданки М.О. З-вой, которая, помимо работы в колхозе, за небольшую плату шила сельчанам одежду. За избиение колхозников в 1946 г. к трем годам лишения свободы был осужден председатель Ново-Алгашского сельсовета Богдашкинского района Ф.В. В-ин
[1056]. Зимой 1945 г. председатель Макарского сельсовета Астрадамовского района Ульяновской области В.Ф. М-ев у «красноармейки К-вой, Н-ной и С-ой изъял дрова, привезенные ими из леса», для отопления здания сельского Совета
[1057].
Летом 1946 г., во время уборочной страды, в здание Сосновского сельсовета Чердаклинского района Ульяновской области был вызван инвалид II группы К-н. Председатель ревизионной комиссии колхоза «Память Ильича» А.А. И-ев предложил К-ну «выйти на работу по уборке урожая», но в ответ получил отказ. Затем «И-ев набросился на К-на, избил последнего»
[1058]. При расправе над инвалидом присутствовали председатель сельского Совета, начальник районного отдела НКВД и 2-й секретарь Чердаклинского райкома ВКП(б), но никто из присутствующих не заступился за инвалида и «не принял мер к привлечению И-ва к ответственности»
[1059]. Председатель Городищенского сельсовета Инзенского района Н.Ф. Ш-ев вечером 4 июня 1946 г. «будучи пьяным, на улице села задержал гражданку З-ву А.К., снял с нее пальто и изорвал на ней платье». Кроме того, после данного действия вызвал в здание сельского Совета И.К. Б-на и избил его, требуя водки
[1060].
Насилие должностных лиц колхозной деревни по отношению к колхозным крестьянам в большинстве случаев оставалось безнаказанным. Так, начиная с 1946 г. колхозники сельхозартели «Кызыл Юлдуз» Инзенского района Ульяновской области неоднократно жаловались в Совет по делам колхозов на председателя колхоза З-ва, систематически избивавшего колхозниц
[1061]. В 1942 г. З-вым была избита колхозница А. М-ва за то, «что заступилась за сноху». Вопрос о грубом обращении З-ва с колхозниками «неоднократно проверялся на месте представителем по делам колхозов т. Прокофьевым», в результате чего весь материал был передан на рассмотрение бюро ВКП(б). В 1949 г. председатель колхоза избил колхозницу Х. Ч-ву за нежелание принимать участие в строительстве конюшни
[1062]. Партбюро в начале 1950 г. на З-ва наложило партийное взыскание, но причин для возбуждения уголовного дела не нашло
[1063].
Колхозник артели им. Сталина Мелекесского района в своей жалобе, направленной в Совет по делам колхозов при Совете Министров СССР в 1949 г. сообщал, что председатель колхоза «пьянствует и чинит произвол по отношению к колхозникам»
[1064]. При проверке все факты, указанные в письме, подтвердились, но облисполком никаких мер не принял, но Совету сообщил, что «председатель Н-ин снят с работы, исключен из партии и привлечен к уголовной ответственности»
[1065].
Таким образом, мы видим, что в послевоенном сельском социуме должностные лица – председатели сельских Советов, колхозов и иные должностные лица, вопреки существующим нравственным и государственным законам, обращались с колхозным крестьянством несправедливо. Вместо того чтобы быть примером, строго исполнять советское законодательство и следить за его исполнением, сами допускали их грубое нарушение. Позволяли себе превышать власть, глумиться над личностью граждан, подвергать их побоям, унижать человеческое достоинство, причинять физические и нравственные страдания.
Должностные лица колхозной деревни, применявшие насильственные методы воздействия на крестьян, рассматривали это как естественный механизм властного управления. Находясь сами под жестким давлением со стороны вышестоящего руководства, требующего от них выполнения плановых показателей любой ценной, полагали, что использование насилия в целях достижения поставленной цели является допустимым. Сельские руководители репродуцировали на низовой уровень методы властного воздействия, применяемые по отношению к ним представителями властных вышестоящих институтов. Постоянное давление контролирующих органов приводило к тому, что в психологическом отношении председатели колхозов и сельских Советов находились в состоянии постоянного стресса, который снимали алкоголем. Систематические злоупотребления алкогольной продукции вызывали различные девиации в их поведении.
