Тебя, наверное, так же рубануло? Только на минималке? — и не дождавшись моего ответа, он продолжил болтать.
А мне было хорошо и так. Вроде иду, а вроде и несут. И в голове приятная такая пустота. Потихоньку из закоулков приходят мысли. Информация всякая концентрируется. Но всё на лайте, на расслабоне.
Да и неприятные ощущения от троглофобии постепенно исчезают. Мы, пусть ещё и под землёй, но двигаемся туда, где открытые пространства.
Что-то Усатый притормозил. Неужели устал? Я приоткрыл глаза и осмотрелся.
— Вот и пришли. Здесь, на всякий случай, всегда есть парочка аэромасок, так что, если почувствуешь, что задыхаешься, то маякни, — произнёс он, когда мы подошли к шлюзу, врезанному в скалу.
Массивная дверь пестрела угрожающими надписями и всяческими предупреждениями.
Усатый проигнорировав их, закинул аэромаски себе на плечо и стал крутить натужно скрипящий «штурвал». Тот поддавался плохо и мне пришлось слезть с другого плеча Йоси, чтобы помочь ему.
Получалось не очень, но хорошенько вспотев, мы всё-таки смогли провернуть колесо на один оборот.
Потом Усатый ударил себя по лбу и сказал, что мы деграданты.
— Настолько упоролись, что наоборот закрывали его.
Реально затупили.
Начав вращать в другую сторону, мы, спустя полминуты, уже услышали шипение выравнивающегося давления, и вот здоровенная махина наконец-то сдвинулась.
— Добро пожаловать на Марс! — торжественно сообщил Йося.
Прикола я не понял, но на всякий случай насторожился.
Мы прошли внутрь. Закрыли дверь. И, подождав пока загорится зелёный сигнал над вторым выходом, открыли его.
Сделали шаг вперед. Вдохнули. Ощутили порыв ветра. Выдохнули.
А потом я понял, что он имел ввиду.
Перед нами расстилался Марс. Величественный, древний, живой!
Я смотрел на красную планету не через гексоглас или синталмазное стекло. Нет! Между моими глазами и поверхностью ничего не было. Только воздух.
Воздух, которым я мог дышать.
Удивительно тёплый, влажный и пахнущий озоном. Немного разреженный, но невероятно вкусный и щекочущий своей свежестью.
— Какого?! — только и мог вымолвить я.
— Дыши, брат, дыши. Это и есть будущее Марса, — сказал Йося и сделал глубокий вдох.
— Будущее, которое уже стало настоящим, — продолжил он, смотря на меня и улыбаясь.
Всё ещё ничего не понимающего, он отвел меня на пару метров от шлюза и, усадив на камень, сел рядом.
— Всё просто. Мы находимся на склоне горы, в которую впечатан терраформ. Так часто делают, используя природные особенности рельефа. Везде, где есть возвышенности, фигашат в них схемы зародышей и запускают процесс. Нанотехнологии и прочая научная хрень строит блок терраформа из окружающего материала. Затем проверка и запуск реактора. Теперь только подавай необходимые ресурсы, а дальше всё сделает автоматика. Процесс всегда стабилен, пока есть топливо. Ну, а каждый такой блок рассчитан примерно на 50 лет беспрерывной работы.
Вуаля! Магия умных парней меняет атмосферу планеты прямо на глазах! — задумчиво глядя на буро-коричневый пейзаж Марса, рассказывал мне Усатый.
— Потом, конечно, можно всё утилизировать и запустить всё по новой. Вот такое безотходное производство.
Ну, и понимаю, что тебя гложет вопрос, а как это мы вообще тут сидим и дышим?
Так возле терраформа, а мы находимся рядом с выпускным отверстием, чувствуешь вибрацию? В общем, здесь потоки воздуха настолько плотные, что не успевают рассеяться и создают атмосферное давление, почти как в высокогорных районах Земли.
Разумеется, этот эффект работает только в пределах пары сотен метров от точки выброса кислородно-азотной смеси. Но я верю, что скоро каждый сможет ходить по нашему дому без аэромасок и подобной лабуды, — воодушевлённо закончил он.
Я не стал разочаровывать Йосю объясняя, что «скоро», это как минимум ещё пара веков. Для таких расчётов хватило и моих скромных познаний в математике.
В любом случае, мне радостно и приятно, что он привёл меня сюда. В его действиях сквозила искренность и болезненная откровенность. Словно я первый инопланетник, которому он показал истинную душу Марса. Начиная с пещерного рейва и заканчивая глотком настоящего воздуха своей планеты.
Наверное, нужно было что-то сказать. Правильное, поддерживающее, сильное.
Но я просто положил руку на плечо своего друга и продолжил смотреть на скучные и однообразные, но ставшие такими родными, виды Марса.
Вдалеке «дымили» очередные конусы терраформов. Пыльное желтовато-коричневое небо медленно окрашивалось тёмным, когда солнце уходило за горизонт. Наступала ночь, а значит скоро температура опустится до минус ста двадцати пяти градусов и находиться здесь будет не очень комфортно.
Но мы продолжали сидеть и наслаждаться таинством.
Пока слева от нас в далёкой, уже проступившей звёздными каплями, вышине не замерцали росчерки падающих метеоритов.
— Красиво, — показал я на них рукой.
Йося рассеяно взглянул в указанную мной сторону.
Секунда и его взгляд стал сосредоточенным, а сам он подался вперед будто хотел рассмотреть всё получше.
— Твою мать! Грязные вонючие ублюдки! — неожиданно прошептал он дико и злобно.
Чем ему не понравились, сгорающие в атмосфере метеориты? Может его до сих пор плющит, и он видит что-то другое?
Тем временем, огненные росчерки окрасили странной зеленоватой каймой и чуть изменили траекторию.
Хм, что за хрень? Куски камня не могут падать куда захотят. Есть законы физики, небесной механики и прочая муть. Их же не дураки писали!
Или?
Или это не обычные метеориты.
Не успел мой мозг обработать эту теорию, как Йося сконцентрировал её в одной яростной фразе.
— Десантные капсулы ОЗМ!
А затем добавил не менее яростно.
— Драть их в сраное гузно!
Я молчал. А что говорить-то? Если это правда, то всё. Финиш. Война перестал быть информационно-бумажечной, а вошла в свои кровавые права.
— Чего стоишь? Валить надо. Всех предупредить. Хотя, думаю, этих земных свиней уже засекли. Только что делала планетарная оборона? Просрали, дебилы, высадку.
Усатый повернулся ко мне и схватив за голову прижался своим лбом к моему.
— Ну что, братишка. Теперь перед тобой встал конкретный такой выбор. За кого ты? За нас или за них? — он, не отрываясь, смотрел в мои глаза, — И сделать его нужно прямо сейчас.
В голове забились тысячи мыслей и вариантов. Я запаниковал. Испугался. И осознал, что ответ может быть только один.
