Но каково пришлось мне? Чудо, что я вообще осталась жива! Я пьяная вылетела через лобовое стекло машины, за рулем которой сидел такой же пьяный водитель. Был гололед, ночь и туман. Я была в коме. У меня в голове проделали дыру. Я забыла, нравится ли мне кошка Мэнни и пицца с грибами. Или этот придурок Йонас!
Ну да, конечно. Дерьмо случается.
Вдох-выдох.
Тут Мэнни завозилась и встала. Повернув голову, я увидела, как она спрыгнула с кровати и неспешно вышла из комнаты. Затекшая рука неприятно ныла и словно чесалась изнутри, поэтому я старалась не шевелиться. До чего мерзкое ощущение. Где-то через минуту рука немного отошла, и мне удалось сесть. Привалившись спиной к стене, я поправила подушку, чтобы устроиться поудобнее.
Что ответить Йонасу? Я не понимала, почему первое сообщение, которое он прислал мне после аварии, получилось таким. Все, что я об этом думала, не укладывалось ни в одно сообщение в мире.
«Сначала приведу мысли в порядок, – решила я. – Не буду заниматься трактовкой слов Йонаса, просто отвечу на его вопрос».
Нужно еще время. Увидимся в школе, надеюсь…
Немного поколебавшись, я все-таки написала о том, что меня беспокоит. Это далеко не все, лишь маленькая частичка, которая горела особенно ярко. Я отправила сообщение.
Нужно еще время. Увидимся в школе, надеюсь. Почему ты написал мне только сейчас? Почему не навещал, пока я лежала в больнице?
Вот я бы навещала. Мне хотелось бы увидеть друга, побыть с ним рядом. По крайней мере, я попыталась бы попасть к нему.
Нужно еще время. Кажется, будто я говорю ему это не в первый раз… странно.
Отмахнувшись от этих мыслей, я кликаю на сообщение Эллы.
Ты не брала поносить мой любимый пуловер? Такой голубой с прикольными бусинами. Что-то не могу его найти, всё перерыла, хочу надеть его в понедельник. Спасибо!
Они там с ума посходили? Я попала в параллельный мир? В зеркальное измерение? Может, я сплю или по-прежнему лежу в коме? У Эллы этих пуловеров больше, чем она сможет надеть за всю свою жизнь, по одному на каждый день в году – считая летние месяцы, когда она их не носит. Элла может не стирать свои пуловеры целый год, у нее все равно будет что надеть.
С раздраженным вздохом я покачала головой. И сделала единственное, что в тот миг казалось мне имеющим смысл: проигнорировав Эллу, написала Сэму.
Знаю, мы больше не друзья, но не мог бы ты навестить бывшую подругу и помочь ей? Может, завтра, часа в два? Не хочешь запеканки? Кажется, она из фрикаделек и домашней лапши.
Отправить.
Помедлив секунду, я все же ткнула в клавишу. Терять мне нечего. Особенно в случае с Сэмом.
Приеду. Запеканка – это здорово, куда лучше, чем брокколи. До завтра.
Я хихикнула – сама не знаю, почему. Фразу про брокколи я не поняла. Мне просто было приятно, что он согласился.
9
Сэм
Jacob Lee – Demons
На дворе март. Погода капризная, холодно и ветрено. Думаю, больше в этом году снегопадов не будет, и меня все устраивает. Права я получу только летом, а до тех пор – никакого снега. Скутер и сугробы? Еще и слякоть с гололедом в придачу? Нет уж, благодарю покорно. Здесь, за городом, соль рассыпают плохо. Очень много обходных тропок и проселочных дорог, некоторые из них такие узкие, что машина, разбрасывающая соль, даже не пытается по ним проехать.
По сравнению с последними днями погода переменилась в лучшую сторону. Солнце иногда проглядывало сквозь облака. На скутере до Норы ехать еще десять минут, но в ненастье их хватит, чтобы промокнуть до нитки.
Нора жила неподалеку, но дорогу к ее дому я знал наизусть не только поэтому. В детстве я столько раз бегал по ней, что и не сосчитать.
Спустя пять минут я был на месте, стоял перед ее домом и смотрел на белую входную дверь, к которой вела симпатичная каменная дорожка, окруженная клумбами. Весной на них цвели нарциссы и ландыши, летом время от времени – подсолнухи. Мама Норы любила цветы и свой маленький палисадник. Газон всегда был аккуратно подстрижен, а цветов росло столько, что хватало всем окрестным пчелам и шмелям. Сбоку всегда стояло с десяток ульев. Знать не знаю, там ли они сейчас. А за углом росли сирень и буддлея. Это дерево посадили мы с Норой, когда были маленькими.
Проклятье. Высморкавшись, я глубоко вздохнул. Что я вообще здесь забыл?
Надо сдержать слово. Ни больше ни меньше. Мы уже не дети и можем оговорить личные границы без лишнего драматизма. Не будем ворошить все, что произошло за последние несколько лет, – это дурацкая затея. Все кончено. Что было, то прошло. Оставим минувшее в покое.
Камешки захрустели под ногами, и я неожиданно понял, что с каждым шагом уходил все дальше от изначального плана. Я возвращался в нашу с Норой историю… И не важно, хотелось мне этого или нет.
Трель дверного звонка прокатилась по дому. Я услышал, как кто-то сбежал по лестнице, громко топая. Дверь распахнулась, и на меня с любопытством уставилась Лу.
– Привет, Сэм. Давно ты к нам не заглядывал, да? – Улыбаясь, Лу окинула меня дружелюбным взглядом. Она всегда была очень прямолинейной. – Проходи.
– Спасибо.
Внутри тепло, пахло свежевыстиранным бельем. Я закрыл за собой дверь. Лу тем временем отогнала кошку. За последние годы эта животина вымахала еще больше – если такое вообще возможно. Принюхавшись, кошка одарила меня высокомерным взглядом. Значит, кое-что осталось неизменным. Эта кошка всегда считала общение со мной ниже своего достоинства.
– Давай кыш отсюда, Мэнни. Имей уважение.
Распушив хвост, кошка зашипела. Ну, как всегда. Наверное, от меня пахло собакой – или Мэнни я просто не по душе. Кошки странные. Никогда не питал к ним особой симпатии, увы. Собаки мне всегда нравились чуточку больше.
– Ой, привет, Сэм. Хорошо, что ты пришел. И очень вовремя! Запеканка как раз готова, – сердечно поприветствовала меня Анна, мама Норы. Она подошла к Лу, вытирая руки полотенцем.
Неловкости я не испытывал, но стоять в этом коридоре, таком знакомом, было необычно. Вот уж не думал, что окажусь здесь снова.
– Нора наверху. Можете поесть у нее в комнате, если захотите. Лу с удовольствием отнесет вам еду на подносе, правда ведь?
Девчушка закивала так радостно, будто ей сообщили, что она выиграла в лотерею.
– Э-э-э, ладно. Спасибо, – выдавил из себя я.
– Не за что.
Анна увела Лу на кухню. Я за ними не пошел и бросил нерешительный взгляд на лестницу. Ноги были как из масла, от волнения сердце норовило выпрыгнуть из груди. Я еще не успел раздеться и мог быстренько дать заднюю, исчезнуть, отказаться от своих слов, объяснив, что так будет лучше. Для всех нас. Лучше для Норы, хотя она этого еще не поняла.
