– Пока не дашь телефон, никакого разговора не
получится, – твердо сказал я. – И больше никаких вариантов не
предлагай.
Тут он вскочил, с грохотом опрокинул стул и заорал. Долго
обзывал меня всякими словами и рассказывал, что он уж позаботится подсадить
меня в такую камеру, чтобы до утра мне некогда было скучать, что мной будут
заниматься и так далее и тому подобное. Я смотрел на него снизу вверх и думал,
что вот прямо сейчас могу сломать ему руку или ногу, а может, и вообще убить А
что – руки у меня не связаны, в любой момент могу вскочить. И ведь этот козел
знает, что я владею карате, что же он так подставляется? От безнаказанности,
понял я. Он знает, что он может сделать со мной что угодно, а потом скажет, что
я сам упал десять раз. А я если только подниму руку, то сидеть мне ой сколько
за нападение на нашу славную милицию. Вот так-то. А может, он просто не верит,
что я что-то могу, – подумаешь, дипломы бабка показывала, внешность-то у
меня обманчива. Соблазн был велик, но я удержался. Но поклялся себе, что если
не дай Бог с бабулей за сегодняшнюю ночь что случится, то этого мента я найду и
сделаю так, что он не то что в милиции, а нигде больше работать не сможет по
причине инвалидности. Будет всю оставшуюся жизнь ездить в инвалидном кресле и
вспоминать боевые милицейские будни.
В комнату заглянул левый мент. Как видно, ему тоже все
надоело.
– Виктор, кончай эту бодягу! Этого в камеру до утра, и
пойдем, поздно уже.
В камере пытался ко мне привязаться какой-то хмырь,
привлеченный моим малым ростом, – вот, мол, какого к нам привели
маленького да скромного. Я его быстро успокоил, а остальным хотелось спать, так
что они не стали связываться.
Было душно, воняло потом и дерьмом, но главное – меня грызла
тревога за бабулю, поэтому спать, естественно, я не мог.
Вот интересно, думал я, кругом сплошной криминал. Людей
убивают, грабят и обворовывают на каждом шагу. Кого ни спроси – оказывается,
что либо этой зимой вскрыли дачу и забрали все, что хозяин не смог вывезти в
город, либо залезли в квартиру и унесли телевизор и видеомагнитофон, либо
свистнули кошелек в автобусе, либо дали по голове в собственном подъезде и
опять-таки ограбили. Воруют вещи из машин и сами машины. Воруют портфели у
школьников и одежду. В нашем подъезде с осени обнесли три квартиры. Потерпевшие
не всегда обращаются в милицию, но все же таких очень и очень много. Милиция
всегда приезжает, и даже достаточно оперативно. Они работают, опрашивают
свидетелей и делают все, что положено в таких случаях, не отступая от
инструкции. И все, дальше конечная станция, поезд стоит на месте. Потому что
никто из моих соседей, друзей и знакомых ни разу еще не рассказал, что ему,
допустим, вернули украденные вещи. Или хотя бы нашли преступников и вызывали
его, к примеру, для опознания. Хорошие вести распространяются быстро, если бы
случилось такое замечательное событие, весь город бы о нем знал! А что у них в
милиции отчетность всегда в порядке и процент раскрываемости высокий, так их
методы я сегодня наблюдал, так сказать, изнутри.
Часы отобрали, но я прикинул, что времени было около часу
ночи – так, по ощущениям. И вот залязгали двери, в коридоре послышались шаги,
дверь камеры отворилась, и на пороге возник заспанный дежурный.
– Журавлев! Выходи! – гаркнул он. – И барахло свое
забирай!
Как будто у меня что-то было, кроме того, что на мне. Мы
прошли по коридору, потом в маленькой комнатке мне выдали бумажник и часы и
велели расписаться в получении. Я недоумевал: неужели отпускают? Почему тогда
такая срочность? Это посадить человека у нас в любое время могут – хоть днем,
хоть ночью. А вот чтобы отпускали срочно среди ночи – такое только в кино
бывает.
Недоумение мое полностью рассеялось, когда я увидел
человека, что ожидал на улице. Это был мамочкин муж собственной персоной. Вот
этого мне только не хватало! Однако я сделал над собой усилие и пробормотал без
особой радости:
– Здрассте!
Он не ответил, только зыркнул в мою сторону и кивнул на
машину. Я сел на переднее сиденье, он тоже втиснулся, так что машина
покачнулась – комплекция у моего несостоявшегося отчима весьма плотная.
– Доигрался? – буркнул он. – Доволен теперь?
Мне его тон сразу не понравился, но, по правде сказать,
другого я и не ждал.
– Как бабушка? – Я решил сменить тему.
Он посмотрел оторопело – как видно, и понятия не имел, как
там бабушка, подозреваю, что он вообще забыл о ее существовании. То есть в
принципе он знал, что у его жены где-то там есть мать и сын, но не придавал
этому значения. Меня-то как раз такое положение очень устраивало, но бабуля
иногда начинала сокрушаться, что редко видит свою дочь.
– Ты мне зубы не заговаривай! – разозлился этот
тип. – Ты хоть понимаешь, что, если бы не мои связи, тебе бы не
поздоровилось?
– Ну уж! – усомнился я. – Спасибо, конечно, что
приехали, но я так понимаю, что меня бы утром все равно выпустили. Нет у них
ничего против меня, это менты так, развлекаются.
– Щенок! – заорал он и резко ударил по тормозам. –
Ты с кем пререкаешься! Говорила мать – ничего путного из тебя не выйдет, а я не
верил. Теперь вижу: так оно и есть. Ни хрена не работаешь, болтаешься как
дерьмо в проруби…
– Как это, интересно, я не работаю?! – заорал, в свою
очередь, я. – Ты, что ли, меня содержишь? Или, может, думаешь, что на
бабкину пенсию вдвоем прожить можно?
Конечно, я понимал, что не нужно этого делать. Не стоит
орать и ругаться, вообще не стоило с ним разговаривать. Отмолчался бы,
поблагодарил за спасение, и все. Но уж очень достали меня давешние менты, да
еще волновался за бабулю. И с чего этот козел, мамашин муж, так рассвирепел?
Связи свои приплел… Да неужели же я поверю, что если бы что-то со мной было
криминальное, то он стал бы хлопотать? Да я вас умоляю, ему сегодня всего и
делов-то было – это пару звонков сделать да полночи не поспать. Менты меня
задержали ни с того ни с сего, сами же говорили, что зря, а он тут лепит мне
про связи.
– Ты мне не тычь, недоносок проклятый, ублюдок! –
продолжал отчим наш содержательный разговор и даже замахнулся в запале.
– Вот этого не надо. – Я перехватил его руку и сжал
сильно.
Было очень занятно наблюдать, как менялось его лицо. Сначала
он удивился, как я посмел, потом просто налился злобой, так что лицо потемнело.
Потом он удивился, что ему со мной не справиться, потому что я держал крепко и
сжимал руку все сильнее, а ему из-за живота было не развернуться, чтобы достать
меня второй рукой – руль мешал. Потом наконец он начал ощущать боль и до него
дошло, что я могу сжать руку еще сильнее. И он снова удивился, на этот раз
тому, что я такой сильный.
– Про ублюдка не надо, – повторил я спокойно, –
тем более что это никак не соответствует действительности.
Я отпустил его руку, открыл дверцу и, не оглядываясь,
выскочил из машины. Доберусь уж сам как-нибудь.
