Не прошло и десяти минут, как я вырвал из стены каменные блоки, удерживающие петли заваренной решетки. Тут я впервые для себя узнал, что могу сделать так, чтобы камень по моей воле рассыпался в крошево.
Винный погреб и впрямь нашелся. Выбрав из всего этого богатства пару ящиков с пузатыми бутылями, вышел с ними во двор крепости и поставил перед ничего не соображающим Бором. Иван открыл одну от бутылок, принюхался.
— Ух! Ну и сивуха. Кхан, будешь? Это то ли бренди, то ли коньяк. Его иногда приносит вместе со средневековыми кластерами.
— Не переношу спиртное, — ответил я рефлекторно, о чем тут же всплыло новое воспоминание. — Погоди! А градус у этой дури какой?
— Фе… — Иван сплюнул то, что уже успел отпить. — От сорока до шестидесяти… Фе… скисло, что-ли?
— То, что надо!
Пока солдат утолял жажду холодным алкоголем, я начал спаивать Бора. Глотание, как и кашель, — это рефлекс организма. Сознание тут играет функцию регулятора. Так что сейчас татуировщик набивал желудок едва ли не смертельной дозой алкоголя. Если и это не поможет, то я уже даже не знаю, как ещё можно вылечить друга, находясь на самом дальнем краю цивилизации.
С Гераклом ситуация оказалась одновременно и сложнее и проще. Налив бренди в несколько ведер, я выставил их перед конем. А тот лишь отфыркивался и отходил в сторонку.
— Пей, сволочь! Это для твоего же блага!
— Хррр! — мотает головой.
— Пей или захлебнешься пеной!
— Хррр!
— Пей или я тебя парализую и буду кормить силой, как жеребенка, вставив шланг в глотку! Ты меня, сволочь копытная, хорошо знаешь! Раз сказал, что сделаю, значит, сделаю. Пей и не выкобенивайся.
И Геракл выпил все три ведра… а потом попросил добавки. Мы налили, и он снова выдул три ведра за пару минут. И снова попросил добавки. Обоссал всю конюшню крепости, потом умудрился нагадить на стены, но всё равно выпил ещё три ведра бренди, после чего мы эту дурь-машину спаивали уже вином. Только на пятой ходке я вспомнил, что Бор поставил на тело коня несколько татуировок, отвечающих за ускоренный метаболизм. На наше счастье, сам алкоголь из лошади выходил крайне медленно.
К закату мы с Иваном сидели на краю крепости, слушая, как в конюшне вовсю поет песни Геракл. Солдат пил вино и, найдя, наконец, свежие уши, стал рассказывать о том, куда же нас с Бором занесло.
Российская Империя — это то что находится ЗА ее пограничными стенами. Именно ЗА стенами. Прилегающие же к границе регионы и кластеры называют Приграничными. Так, приграничные кластеры всегда стабильны. А в приграничных регионах редко происходит перезагрузка кластеров. Однако, по этой же причине найти там Сердце Региона нереально сложно, а ресурсов в виде металла и ценных пород древесины уже почти не осталось. А то, что есть, находится под защитой государства как стратегический резерв. За Приграничьем следующие три региона принято называть Внешкой.
Как и другие страны Тальзеура, Империя во многом живет за счет ресурсов, добываемых во Внешке. Есть целая государственная Железнодорожная Служба, которая за считанные дни возводит километры быстро собираемых и разбираемых железных дорог. Разведка собирает данные о ресурсах на Внешке в единую базу. Но тут, как обычно, опасность соизмерима с выгодой. Людей гибнет много, но благодаря им жители Империи никогда не голодают, а страна процветает. На Внешке также находят 99 % новых жителей Империи — иммунных жителей Тальзеура, прилетевших вместе с перезагрузкой кластера.
На данный момент такой политический курс считается в странах Тальзеура наиболее эффективным. Приток людей с Земли слишком сильно ограничен пропускной способностью Городов-Поездов.
За Внешкой находится — пояс в один регион — называемый Дальней Границей. В нем Российская Империя имеет ряд постоянных и временных крепостей. В задачи местного гарнизона входит отслеживание перемещений больших орд Зараженных и раннее обнаружение армий возможного противника. Связи между регионами нет. Так что, в случае чего, гарнизон в Дальней посылает курьерскую ракету класса земля-земля в ближайший регион Внешки. А там уже по проводной связи, проложенной вместе с железной дорогой, данные передаются в Империю.
То есть, если считать от стен государства, то выходит следующая картина. Сначала идет 200 километров Приграничья. Потом 600 километров Внешки, где добываются ресурсы. За ней еще 200 километров идет Дальняя Граница государства.
Независимых рейдеров, которые собирают ресурсы самостоятельно, зовут бродягами, кочевниками или сталкерами. Слово мародер среди работников Внешки считается оскорблением. Те же бродяги собирают ресурсы в одиночку или группами до пяти человек. Кланы кочевников ездят на длинных, хорошо вооруженных автопоездах и фактически живут во Внешке. Как правило, их видят в самых дальних регионах. Сталкеры — это элита. Те, кто имеет кучу личных артефактов и богатый опыт. Они охотятся за редкими ресурсами, магическими, мистическими и мифическими тварями. Оказывается, и такие в Тальзеуре есть.
Всю работу Внешки курирует Гильдия ХедХантеров. Это международная организация, в которой обязан состоять любой работник Приграничья или Внешки. Если тот же клан кочевников поцапается с Российской Империей, они просто переедут во Внешку другого государства. Гильдия же выступит в роли посредника в переговорах.
Крепость, которую мы с Бором случайно нашли, находится в девятистах километрах от границы Российской Империи. Самый-самый крайний форпост Дальней границы. До ближайшей действующей ЖД станции двести километров пути. Ибо станции строят только в стабильных кластерах, организуя там же базы по сбору ресурсов. А потом соединяют такие станции, быстровозводимыми железными дорогами, в перезаряжаемых кластерах.
Думай! Думай! Думай! Пока Иван рассказывал о географии местности, я думал, что делать дальше. Не завтра, а прямо сейчас. Уже ясно, что алкоголь помог подавить рост бактерий, но не убил их полностью. Те, что выживут, будут плодиться с прежней скоростью и иметь сопротивление к алкоголю. А это значит, нам с Бором и Гераклом надо срочно двигаться дальше. Не завтра, а прямо этой же ночью. Уверен, на ЖД станции — если она и впрямь отвечает за скупку хабара — есть все возможные медикаменты.
Как провести пьяную лошадь двести километров по землях диких регионов?! Да еще и Бора теперь точно придется везти как-то иначе. Сажать его на Геракла — то еще самоубийство для них обоих.
— Вань, а как нам до станции добраться? Я ждать не могу.
— Ну… мне командир запретил крепость покидать, — солдат смущенно отвернулся. — Я… я к дочери его познакомиться подошел, когда она на базу приезжала. Видел бы ты ее улыбку, Кхан! За такое и три наряда схлопотать не грех! Я у нее номер стрельнул. Когда в приграничье вернусь, обязательно на свиданку ее вытащу. А командир тогда орал! Боже, как он орал! А-а-а-а! Я думал — оглохну.
— Дочка про тебя рассказала?
— Хуже. Он в окно всё видел, — Ваня довольно улыбнулся. — После нарядов подходит и спрашивает, что я задумал. А я в лоб и ответил, что как вернусь со службы, схожу с его дочерью на свидание. Уж больно в сердце она мне запала. А командир у нас мужик суровый! Ему кликуху «Таракан» дали за выживаемость. В общем, он сказал, что если два месяца в этой крепости продержусь, разрешит на свидание сходить. Сам увольнительную напишет!
