Грабить никто не собирается, магазины работают, люди справились с паникой. В первые дни в Сети показывали толпы, штурмующие прилавки, но состояли толпы в основном из нервных жителей пригородов. Тоже можно понять: впереди у них постоянные полицейские проверки, которые многим трудно будет пройти без документов. Лучше уж запастись крупой и лечь на дно.
Непонятно, как пережили первые месяцы наглые парижские карманники. Метро и автобусы ходили почти пустые. Им впору было обращаться за пособием или ехать в отпуск на родину.
Предъявите документы
#карантиннаяжизнь #парижподмаской
Сегодня в Париже, выходя из дома, я запасаюсь тремя документами. Письмо от работодателя, то есть от редакции, что мое присутствие на работе необходимо. Мое собственное письмо с подписью и датой, в котором я должен указать мотив сегодняшнего выхода. Ну и паспорт, конечно, куда ж без него.
Возможных уважительных причин пять: я еду на работу, я иду в магазин за едой, я направляюсь по неотложным домашним делам (надев красную шапочку, несу бабушке пирожки), я вышел на пробежку или позаниматься спортом. «В одиночестве заниматься, а не играть в футбол», – сказал об этом, вводя официальный бланк в оборот, министр внутренних дел.
Бланк справки можно скачать в интернете, поставив в нужном месте галки, а можно все написать от руки. Как вы понимаете, мотивы выхода расплывчаты, поддаются произвольной трактовке – за какой едой, по каким домашним делам и так далее. К учреждениям первоочередной необходимости были отнесены не только банки и аптеки, но и табачные и винные магазины. Да и вообще, проверить вас трудно. Это скорее первый психологический барьер, чтобы вы закопались писать себе каждый день увольнительные.
Но расплывчатость мотивов точно так же облегчает, в случае чего, трактовку нарушения полицейскими, которых отправили на улицы для контроля соблюдения карантина. Если полицейские решат, что вы манкируете запретом, вас могут оштрафовать. Сначала штраф был номинальный – 38 евро, потом он стал 135 евро, а далее везде, денег не напасешься.
Мое преимущество – пресс-карта. Обо мне тогдашний министр внутренних дел Кристоф Кастанер позаботился специально: «Пресс-карты могут служить пропуском, потому что информация играет важную роль в борьбе против вируса». Еще бы, если ее не поставлять, люди будут заражать друг друга в социальных сетях почище вируса. Газеты выходят без остановки, одни я вынимаю из почтового ящика, другие покупаю в киосках, которые оставили открытыми – вместе с прочей торговлей первой необходимости. Новостные телевизионные каналы работают вовсю, хотя две трети интервью дают из дома по телефону.
Впрочем, документы у меня проверили только однажды. Дело было на пешеходном мосту у Лувра, где полицейский патруль приветствовал всех, кто направлялся с левого берега на правый. Они с осмотрели мои бумаги, но скорее для порядка.
Прицепиться не к чему, да не очень-то они и хотели цепляться под весенним солнышком. Фотографироваться полицейские не согласились, потому что они без масок, то есть сами нарушают, а что делать: «Маски нам не выдают, только обещают».
Оказывается, я у них с утра десятый, юбилейный, двое ушли со штрафом, одного отпустили с порицанием, потому что бумажка-то у него была по всей форме, но в качестве причины выхода было указано: «Иду топиться в Сене, потому что не могу больше сидеть дома с женой».
Город без горожан
#карантиннаяжизнь #парижподмаской
О карантинном Париже 2020 года я буду рассказывать внукам. Он никогда не был так архитектурно прекрасен, вся людская пена смыта с его мостовых. Пусты газоны Люксембургского сада, ни одного студента перед Сорбонной, на набережных Сены – ни машин, ни букинистов, ни влюбленных. В таком городе любая встреча – событие.
Если часто смотреть телевизор, положение кажется угрожающим. Судя по выступлениям полицейского и муниципального начальства, французы не соблюдают карантин, толпами бегают по городу с багетами под мышкой и целуют друг друга при встрече, приговаривая «нам не страшен серый волк».
Но я, выходя на улицы, не видел никаких толп, несмотря на отличную погоду. Разве что – дорогу спокойно перешла компания уток, отправляющаяся к друзьям из соседнего водоема. Бояться им некого: ни людей, ни машин.
Редкие прохожие опасливо обходят друг друга. Когда я попытался помочь женщине собрать рассыпавшиеся по мостовой апельсины, она с ужасом от меня шарахнулась.
Единственная целовавшаяся пара, мальчик с девочкой на углу, делали это под усталым взглядом ньюфаундленда, который их выгуливал. Последний оставшийся теперь способ для молодежи ходить на свидания.
У моста через Сену женщина везла в детской коляске под пологом большую старую собаку, которой тоже нужен свежий воздух.
На богатой улице 7-го округа стоит скорая, и пара «космонавтов» в скафандрах стучатся, как чумные доктора, в высокие ворота. Раз вызвана скорая, дело плохо, парижан французским языком просят не перегружать больницы и ждать до последнего перед тем, как набрать «15» – телефон отчаяния.
Люди боятся уехать в реанимацию и не вернуться, потому что к больным, даже умирающим, не пускают родственников. Пришлось снова выступать президенту, который попросил у руководителей больниц и домов престарелых, чтобы человеческое прощание наконец-то стало возможным.
Когда все сидят по домам, стали еще заметнее бездомные. Кто-то из них ловит кайф в солнечном пустом городе – вроде дамы, вышедшей голышом мне навстречу на бульваре Сен-Жермен, или пары веселых пьяных поляков, свивших себе гнездо на опустевшей террасе кафе. Другие болеют и нуждаются в помощи. Обычно в дни зимних холодов или изнурительной жары по улицам ездили добровольцы, помогавшие им обрести на несколько дней еду и крышу. Сейчас многим добровольцам путь на улицу закрыт, этим занимаются государственные службы.
При мне специальная бригада из трех человек, заметив лежащего на скамейке старика, стала разбираться, как он себя чувствует и какая помощь ему нужна. Когда я подошел поближе, меня попросили убрать фотоаппарат: «Месье может быть неприятно, что его снимают». Кто бы ты ни был и как бы ты ни выглядел, ты все же имеешь право быть «месье», господином. Для размещения таких месье и мадам использовали пустующие школьные здания, свободные казармы. Чтобы не увеличивать количество бездомных в городах, был до лета продлен запрет на выселение неплательщиков.
Стариков и хронических больных просят не выходить на улицу без особой необходимости. Магазины отводят для них специальные кассы и выделяют время посещения, в аптеках пропускают вне очереди. Но многие из них остались без присмотра: во Франции разные поколения редко живут вместе. «Убивает не только вирус – одиночество тоже опасно», – говорил об этом накануне президент.
У церкви Святой Клотильды я увидел пару, отчаянно махавшую шампанским в сторону смеющейся старушки на балконе. «У мамы день рождения, – сказал мне мужчина. – Простите, если мы здесь пошумим».
