– Привет, Барри! – крикнула она.
– Будь я фермером, у меня было бы право отстреливать вредителей на своей земле! – Его лицо расплылось в широкой улыбке.
– Сначала придется поймать меня! – крикнула она в ответ и исчезла в дыре на противоположной стороне забора.
– Передавай Маку привет от меня! – проревел Барри ей вслед. Затем усмехнулся и потер затылок сигарой. – Некоторые вещи никогда не меняются, – сказал он сам себе.
Кейт трижды стукнула в парадную дверь отца, а затем отперла ее ключом. Коттедж, по ее мнению, был в жалком состоянии. Она никогда не понимала, почему отец не сделал тут ремонт, но он говорил, что тогда дом потеряет свою атмосферность. Стены по большей части покрывали обои с рисунками в стиле Уильяма Морриса, а мебель была украшена цветочными мотивами Лауры Эшли, собственно, как и шторы. Ковер был ручной работы и с таким мягким покрытием, что в нем тонули ноги при ходьбе. Отец арендовал коттедж у Эвелин, унаследовавшей его от тети, но сама Эвелин всю жизнь прожила в большой квартире при магазине и была намерена там и остаться. Ей нравилось быть в центре происходящего в городке.
Кейт скинула ботинки. По коридору плыл запах жареного бекона. У нее заурчало в животе.
– Привет, родная! – крикнул Мак с кухни. – Только что подбросил еще несколько ломтиков, надеюсь, ты голодная!
Они сидели за маленьким столиком у кухонного окна и ели бутерброды с беконом, сжимая кружки с чаем и глядя, как снег покрывает листья рододендрона в саду. Под крышей птичьей кормушки устроилась малиновка.
– Я тут думал о Рождестве, – произнес Мак.
– Так. – Кейт вгрызлась в поджаренную корочку зубами.
– Я подумал, может быть, мы устроим тут рождественский ужин?
Кейт была удивлена его предложением. Они всегда праздновали Рождество у нее.
– Просто я хочу кое-кого пригласить, – пояснил Мак.
– Ты можешь пригласить кое-кого ко мне. Ты же знаешь, что всегда можешь пригласить гостей ко мне. Это был твой дом, а не мой!
– Дело в другом. Я бы хотел, чтобы мой гость обедал не в том доме, где я жил с твоей мамой.
Кейт плеснула чай мимо кружки.
– Папа, ты хочешь сказать, что твой гость – женщина? – удивленно спросила она.
Мак поморщился.
– А как бы ты отнеслась к этому? – спросил он, избегая взгляда Кейт.
– Папа, – Кейт взяла его за руку, – я великолепно к этому отношусь. Даже более чем. Я была бы на седьмом небе от счастья!
– Правда? – Мак заметно расслабился.
– Конечно, правда! Я так рада, что ты встретил кого-то. Кто она? Я ее знаю?
Мак улыбнулся.
– Это Эвелин, – ответил он.
Кейт хлопнула себя по лбу и рассмеялась.
– Эвелин! – воскликнула она. Внезапно ей стал понятен этот обмен овощей на кексы между ними.
– Да, – немного застенчиво подтвердил Мак, – она замечательная женщина.
– Несомненно. Я очень рада за вас обоих.
– Я так счастлив это слышать! Но я не хочу, чтобы ты думала, будто между нами что-то было, пока твоя мама жила тут с нами.
– О, папа. Конечно же я так не думаю.
– Я хотел сказать тебе об этом до того, как ты услышишь от блексфордских языков. Думаю, что у некоторых и так уже есть кое-какие подозрения.
Кейт засмеялась.
– Что ж, они хитрее меня. Как же я не заметила? Ну, тогда решено. Ты, я и Эвелин соберемся на рождественский ужин здесь. – В груди Кейт было сейчас столько любви к отцу, что она даже едва не расплакалась. – Да, а как насчет Мэтта? Он всегда проводит рождество вместе с Эвелин.
Мак положил руку на ее ладонь.
– Не думаю, что Мэтт будет чувствовать себя одиноко, милая.
К двум часам дня Кейт устроилась в одном из отцовских кресел, закинув ноги на мягкий подлокотник, грея ступни в тепле камина и пересматривая по телевизору старый фильм в безвкусно ярких цветах, но с невероятно хорошими актерами.
Мак дремал в кресле напротив. Кейт как раз подумывала над тем, чтобы отменить свидание с Ричардом и остаться здесь сегодня вечером, когда ее телефон разразился сообщением.
«HELP!»
– это был Мэтт.
Кейт застонала, решив не отвечать. В буфете отца она нашла пачку пончиков и разогрела их в горячем масле. За окном все еще сыпал снег. Отец посапывал во сне. Было так уютно.
Телефон снова завибрировал.
ПОЖАЛУЙСТАААА!
Кейт раздраженно фыркнула. Ее мечты о ленивом послеобеденном отдыхе лопались со звуком, напоминавшим вылетающую пробку от шампанского.
– ответила она, неохотно выбираясь из кресла.
Лаура позвонила, когда Кейт натягивала пальто. У нее был обеденный перерыв, и по тому, как она говорила – перескакивая с одного на другое и при этом слегка пронзительно, – Кейт догадалась, что у нее тоже в поместье по горло дел. Подруга хотела знать, во что она оденется на свидание с Ричардом.
– Еще не думала над этим, – ответила Кейт. – Возможно, придется отложить, нужно помочь Мэтту.
– Ага. Мне-то, по крайней мере, платят за хлопоты.
Кейт вздохнула.
– Что со мной не так? Ненавижу себя за то, что не могу просто сказать «нет», когда у него проблемы.
– Забавно. То же самое он говорил мне о тебе.
Ехать на машине не было смысла: если там будет толпа, идея найти место для парковки обернется кошмаром, а если снег не перестанет идти, то обратно она уедет с Мэттом в фургоне.
Холодный воздух бодрил, и Кейт почувствовала прилив энергии после полуденной дремы. Машины, жужжа, петляли по переулкам в сторону поместья. Кейт держалась ближе к живой изгороди. Фазаны с бронзовыми и бордовыми перьями вылетали из высокой травы на лугах, их бордово-красные головки выделялись на белом фоне. Летели и приземлялись они неуклюже, словно брошенные пуховые подушки. Время от времени взлетали совсем близко от дороги, и Кейт вздрагивала. Фазаны никогда не казались ей умными птицами.
Из автомобилей доносились отрывки рождественских мелодий, и Кейт улыбалась про себя. Она любила Рождество. Из всех праздников именно этот наполнял ее душу надеждой. Она увидела дым, клубящийся над трубами, задолго до того, как показалось само поместье. За следующим поворотом асфальтовая дорога перешла в гравийную, разветвляясь направо и налево к парковочным местам отдельных посетителей и экскурсионных автобусов. Оттуда промаркированные дорожки вели к задней части особняка с садами и фонтанами, на ближайшие три дня превратившимися в рождественскую ярмарку.
Прямо шла Длинная аллея, ведущая к фасаду поместья Блексфордов. Здесь было тише; лишь отдельные смельчаки отваживались проторить себе тропинки в снегу. Аллея была достаточно широкой, чтобы могли разъехаться три машины, но большую часть времени она была открыта только для пеших прогулок. По обеим сторонам тянулись аккуратно подстриженные лужайки, а за ними высился сосновый лес. В спокойные дни дикие олени иногда выбирались из леса, чтобы понежиться на солнышке. Но сегодня было слишком людно.
