– Подумай о том, что может вдохновить тебя на новые паттерны. Ты будешь постоянно на природе, при этом кофе всегда под рукой, – продолжал уговаривать Мэтт.
– Ты же сам сказал, что я не умею варить кофе.
– Я тебя научу. Или ты будешь стоять на кассе, пока я буду варить кофе. Было бы здорово работать в компании. Плюс дополнительная пара рук.
Кейт задумалась. Это может быть интересно. Свадьбы в поместье считались грандиозными событиями; она могла бы увидеть, как люди спускают половину своего состояния за один день. Но эти способы провести время все равно были хуже, чем работа на берегу моря. Неплохо было бы побыть с Мэттом. С ним точно не соскучишься, хотя всегда оставался шанс, что он выбесит ее настолько, что она собьет его кофемобилем и бросит умирать.
– Я подумаю над этим, – сказала Кейт.
К прилавку Мэтта шел постоянный поток посетителей. Когда температура стала снижаться, посетителей поместья больше всего начали интересовать кофе и горячий шоколад. Кейт подумала, знает ли Мэтт о ее отце и Эвелин. Она не хотела болтать об этом, если Эвелин сама еще не рассказывала ему.
– Какие планы на Рождество? – спросила Кейт. Это был лучший способ оценить его осведомленность в ситуации.
– Пока не знаю. Я просил Сару провести праздник со мной дома, но она волнуется, что встретит его не с семьей. Они довольно сплоченные. Так что мы можем пойти к ним. Честно говоря, я не против.
– А как насчет Эвелин? – спросила она.
Мэтт искоса взглянул на нее, подавая мокко с пралине женщине, выглядевшей, словно вот-вот расплачется от радости. Уже серьезно похолодало. Кейт практически обнималась с кофеваркой, пытаясь согреться.
– Думаю, у нее есть планы, – сказал он.
– А? Какие планы?
Мэтт прекратил вспенивать сливки и повернулся к ней.
– Слушай, ты в курсе или нет? – спросил он. – Мне кажется, ты знаешь, но я не уверен. Никогда не удавалось сохранить что-то в секрете от тебя. Ты какая-то ведьма, выпытывающая истину.
– Большое спасибо. – Кейт сделала реверанс.
– Ну так? Ты знаешь?
– Папа сказал, что пригласил Эвелин на рождественский ужин. Я не была уверена, знаешь ли ты, – призналась она.
Мэтт с облегчением вернулся к приготовлению кофе.
– Их отношения – самые медленно развивающиеся за всю историю.
– Правда?
– Они уже пару лет скрывают свои чувства друг к другу.
– Пару лет? Папа никогда ничего об этом не упоминал до сегодняшнего утра, – удивилась Кейт.
– Это потому, что он человек определенного поколения, – пояснил Мэтт. – Сжатые губы, сдерживаемые чувства, вот это все. Я сам сто раз случайно слышал, как Белла и Петулия обсуждают их невысказанную любовь.
– Ого! – воскликнула Кейт. – Не знаю, как я пропустила это.
– Я бы и сам не узнал, если бы не блексфордское сарафанное радио, – усмехнулся Мэтт.
Кейт толкнула его.
– Почему ты мне не рассказал?
– Ну, долгое время это были лишь слухи. Ни одна сторона их не подтвердила. Так что рассказывать было не о чем. Эвелин сказала мне об этом только вчера. Думаю, это буквально случилось только что.
– Вау. Папа и Эвелин. Если подумать, то это очевидно, – размышляла Кейт.
Мэтт улыбнулся.
– Как ты к этому относишься? – спросил он.
– Я счастлива за них. Не знаю никого, кто бы больше подошел папе. А ты?
– То же самое. Мак был мне вместо отца, а про Эвелин ты и сама знаешь.
Кейт улыбнулась и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала его в щеку. Ее сердце заполнило умиление тем, с какой любовью и благодарностью Мэтт относится к Эвелин. Да, порой они конфликтовали, но ведь эта женщина приняла Мэтта как собственного сына, и оттого он навсегда останется предан ей.
К пяти часам они все распродали, а потому опустили ставни и заперли свой киоск на ночь. Чтобы отнести пустые ящики обратно к машине, им потребовалось три ходки. Официально ярмарка была открыта до половины седьмого, но на деле торговля почти сошла на нет, поскольку снег все валил, а люди уже рвались по домам.
В сумерках ярмарка выглядела словно праздничная рождественская деревня. Колядующие собрались и уехали, их радостный хор сменился рождественскими хитами с компакт-диска, перекликающимся с рекламой из репродукторов и песней группки заводных Санта-Клаусов на подставках.
– Похоже, сегодня снова придется печь весь вечер, – сказал Мэтт. Он был предсказуем. – Отличная работа, я предупредил Эвелин и Карлу, что придется приготовить еще больше угощений на продажу.
Кейт знала, что будет дальше. «Не соглашайся, – мысленно сказала себе она. – Просто скажи “нет”». Она собрала всю свою решимость.
– Думаю, ты тоже могла бы…
– У меня сегодня свидание, забыл? И еще одно завтра утром. Так что у меня правда нет времени. Очень жаль.
Мэтт посмотрел на нее своими светлыми, почти янтарными глазами, и она сразу почувствовала себя виноватой.
– Все в порядке, – сказал он. – Но попробовать стоило.
От этих слов она почувствовала себя еще хуже.
– Неужели Сара не может тебе помочь? – спросила Кейт.
– Она сегодня осталась у мамы. Погода плохая, не хочет ехать ко мне по темноте.
– Слушай, давай я дам тебе рецепт трюфелей, – предложила Кейт.
Мэтт скривился и провел рукой по волосам.
– А если я не разберусь?
– Разберешься. Я напишу тебе все ингредиенты, но если уж совсем зайдешь в тупик, можешь мне позвонить.
Мэтт ухмыльнулся.
– Только если действительно застрянешь, – повторила Кейт. – Не надо мне названивать и вести себя как заноза в заднице, зная, что я на свидании.
– Я даже не думал! – воскликнул Мэтт с притворно обиженным видом.
– Заткнись и отвези меня домой.
Когда Мэтт записал список ингредиентов и ее коронный рецепт, Кейт отправилась домой, чтобы подготовиться к свиданию с Ричардом. Она подумывала о том, чтобы надеть чайное платье, как на их несостоявшееся первое свидание, но побоялась сглазить.
В конце концов она остановилась на обтягивающих темно-синих джинсах, байкерских ботинках – сексуальных и практичных – и джемпере бутылочно-зеленого цвета в желтый горошек. Ее волосы жутко вились после того, как несчетное количество раз за день то увлажнялись, то снова высыхали, и потому Кейт, расчесав их, собрала в пучок так, чтобы более короткие пряди могли падать как им вздумается. Она аккуратно нанесла красную помаду, которая, как утверждала реклама, держалась двадцать четыре часа, сбрызнула волосы парфюмом, пытаясь перебить запах древесного дыма, впитавшийся на рынке. Еще раз оглядев себя в зеркале, она вышла из дома.
