— Надо бы их покрестить.
Экономка бесшумно вошла в комнату и склонилась вместе с Грейс над спящими детьми.
— Я не могу взять на себя ответственность и дать второму малышу имя. Пусть это сделает его отец, — печально ответила Грейс.
— Пожалуй, вы правы, мисс. Наверное, у них в семье есть какие-то имена, непременно переходящие от отца к сыну. Думаю, ждать осталось уже недолго, не больше трех-четырех дней… Ох, вот горе-то для его светлости…
Грейс обхватила руками плечи, словно ей стало холодно. Как бы ей хотелось уехать домой до того, как вернется Уильям… маркиз Секвилль. Но она обещала Кэти остаться, и она останется…
Через три дня Грейс получила письма от матери и графа Бьюмонта. Миссис Эттон горестно сетовала на несчастную судьбу бедняжки Кэтрин и горячо одобряла намерение дочери еще побыть в Уэймуте и позаботиться о маленьких сиротках.
Граф Бьюмонт выражал положенное участие, осведомлялся, чем может помочь в этих печальных обстоятельствах, а также пересылал мисс Эттон письмо от мистера Брокхарта. Она даже не стала открывать его — несомненно, речь шла о последней воле миссис Бьюмонт, завещавшей Грейс пять тысяч фунтов.
Она не собиралась отказываться от этой суммы. Часть ее Грейс намеревалась отложить на потом, чтобы обеспечить матери, а в свое время и себе самой, достойную старость, а часть — пожертвовать монастырской лечебнице.
24
Уже на следующий день около дома остановилась дорожная карета. Шел дождь, и Грейс смотрела сквозь мокрые стекла, как маркиз Секвилль, будущий герцог Дорсет, выходит из экипажа. Дворецкий раскрыл над милордом зонт, но тот отмахнулся и медленным, тяжелым шагом двинулся к входной двери.
Сердце Грейс отчаянно забилось, она поняла, что его светлость уже знает о смерти супруги, и стремление поддержать его, утешить, заставило мисс Эттон покинуть свое убежище и спуститься в холл. Она появилась на лестнице в тот момент, когда слуга помогал маркизу снять намокший черный плащ.
Милорд Секвилль заметил движение на лестнице и резко обернулся. Мне трудно передать вам выражение его лица, боль и опустошение на нем сменились неверием, робкой радостью и, наконец, еще большей душевной болью.
— Грейс? — выдохнул он.
— Ваша светлость, — дрожащими губами прошептала девушка.
Они не виделись два года, но, казалось, за это время маркиз стал старше лет на десять. На Грейс смотрел мужчина, который много страдал и отчаялся вновь обрести радость, от насмешливого повесы в нем почти ничего не было. Только загадочные зеленоватые глаза на осунувшемся лице глядели все так же пронзительно и страстно.
Нетерпеливо сбросив плащ на руки слуге, маркиз стремительно шагнул к девушке.
— Грейс! Ты здесь! Я не могу поверить!
Он обеими руками сжал ее холодные ладони.
— Милорд Секвилль, — Грейс старалась говорить спокойно. — Я приехала две недели назад, чтобы увидеться с Кэтрин, но она…
— Да-да, я знаю, в Дорчестере меня догнало письмо экономки… Как я мог уехать в такое время!
В голосе его послышался отголосок рыдания, и Грейс поторопилась отвлечь маркиза.
— Идемте, вы должны увидеть своих сыновей. — Она решительно потянула его за собой, но перед тем обернулась к застывшему с плащом в руках слуге. — Приготовьте его светлости горячий чай и чего-нибудь поесть. И, пожалуй, бренди не помешает.
Уильям едва заметно улыбнулся.
— Так, значит, ты теперь заправляешь здесь.
— Только до того момента, как вы немного оправитесь и возьмете бразды правления в свои руки, — смущенно потупилась Грейс.
Его присутствие беспокоило ее, горе, тоска, радость от того, что они встретились, тревога за него смешались в ее душе в колючий, комок, подобный цветку терновника.
И все же ей было легче, чем ему. Грейс готовилась к этой встрече, а для него она стала полной неожиданностью. Но сейчас Грейс не собиралась рассказывать Секвиллю о себе, она повела маркиза вверх по лестнице и распахнула перед ним дверь в детскую.
— Входите, сэр.
Он сделал жест рукой, приглашая ее пройти вперед, и вошел вслед за ней. Некоторое время оба молчали. Маркиз рассматривал поочередно обоих младенцев, не обращая внимания на оробевших няньку и кормилицу, а Грейс с трепетом ждала, что же он скажет о своих наследниках.
— Как их зовут? — наконец спросил он.
Грейс указала на мальчика в отделанной голубым шелком колыбельке.
— Это Уильям. Кэти хотела, чтобы его назвали в вашу честь, милорд. Он родился первым…
Маркиз осторожно вынул малыша из кроватки и поднес к лицу, чтобы поцеловать и разглядеть как следует своего наследника. Синие глаза открылись, но ребенок не стал плакать. Серьезно, без улыбки, он смотрел на нового в своей жизни человека — своего отца.
Секвилль медленно положил ребенка в колыбель и повернулся к Грейс.
— А другого?
Грейс ласково провела рукой по зеленому одеяльцу второго близнеца.
— Его мать не успела назвать имя. Думаю, это должны сделать вы, сэр.
— Тогда он будет зваться Чарльзом, в честь графа Уэсткота. Надеюсь, мой старый друг не откажется быть крестным отцом малыша.
Отец взял на руки маленького Чарльза.
— Их еще не крестили, дожидались вас, — робко добавила Грейс.
— Мы не будем откладывать крестины, я уже написал Чарльзу с дороги, надеюсь, они с женой скоро приедут. А теперь, мисс Эттон, я хотел бы услышать все печальные подробности того, что здесь произошло.
Грейс кивнула и первая вышла из комнаты. В присутствии слуг маркиз должен держаться официально, но что он скажет ей, когда они останутся одни?
В маленькой гостиной уже был накрыт чайный стол, и Грейс разлила чай, поставив также перед измученным мужчиной стакан с бренди.
— Завтра мы с тобой пойдем на кладбище, — сказал Секвилль и отпил из стакана.
— Вам надо поесть и отдохнуть, — мягко ответила Грейс.
— Прошу тебя, оставим эти церемонии, расскажи мне, как ты очутилась здесь, как оправилась от ужасной болезни, что произошло с Кэтрин…
Девушка вздохнула — он по-прежнему был упрям и неколебим в своем стремлении все решать самому. Она начала рассказ с момента своего прибытия в Уэймут. Джентльмен пил чай пополам с бренди и без аппетита ел поданные на стол холодные блюда. Он не перебивал Грейс, только время от времени рука его замирала с чашкой в руке, а по лицу пробегала гримаса страдания.
Грейс закончила со слезами на глазах, но в целом она постаралась быть сдержанной и спокойной. Она умолчала только о последних словах Кэти, о ее просьбе позаботиться об Уильяме и детях.
— Судьба наказывает меня за грехи молодости, — пробормотал он. — Всякий раз, когда мое присутствие необходимо, меня нет рядом…
