— Здравствуйте, господин сарр Клименсе, — поприветствовал он незадолго до того, как мы поравнялись.
— Рад вас видеть. Ну и как, приступили к разгрузке? — знать состояние дел на шхуне мне было совсем ни к чему, но вежливость никто не отменял.
— Нет пока, ждем очереди. Ничего страшного, главное, сюда добрались.
Что прозвучало признанием факта — «Мария» была перегружена так, что даже у ее владельцев возникали сомнения в благополучном исходе дела.
— Сарр Клименсе, слышали про Стефана?
— Это еще кто?
— Ну как же, наш новый матрос, чуть раньше вас на борт шхуны попал. Стефан вам еще вызвался помочь багаж донести.
Только тогда до меня дошло, о ком он именно.
— И что с ним?
— Убили его.
— Убили?! Когда?
— Да в тот же самый день, когда мы сюда пришли.
— Подробности знаете?
— Откуда мне?
— И почему тогда уверены, что убили? Может, он решил остаться здесь.
— Точно вам говорю! Михель меня посылал, чтобы его признать, когда городская стража к нам на борт заявилась.
— И как его убили? А главное — кто?
— Вот уж чего не знаю, — развел руками Грег.
В «Золотой якорь» я возвращался, погруженный в не самые приятные размышления. Возможно смерть Стефана, впрочем, как и человека на набережной, связана именно со мной, Даниэлем сарр Клименсе. Но что мне нужно сделать в такой ситуации? Бросить все, и бежать? А смысл? Желай некто моей смерти, уверен, она бы уже произошла И только воспоминание о предстоящей встрече с Аннетой каждый раз поднимало настроение.
— Как мне увидеть владельца?
— Это невозможно, господин сарр Клименсе, — мотнул головой портье, заставив хмыкнуть: Саргес что, вместо меня пустился в бегство, чтобы не платить?
— И когда станет возможным?
— Боюсь, что никогда: он мертв.
Удачное время он выбрал для своей скоропостижной смерти! Вполне бы подождать мог и до вечера.
— Господина Саргеса нашли у себя, — продолжал рассказывать портье. И, понизив голос. — Говорят у него от затылка ничего не осталось!
— Когда это случилось?
— Обнаружили ближе к обеду, и судя по всему, он был мертвым уже не один час.
«Вполне может быть, сразу после моего ухода. Но зачем? Из-за денег, которые предназначались именно мне? Или из-за них самих? Сумма не то чтобы велика, но ведь и запросы у всех разные»
— Семья у него большая? — зачем-то спросил я.
— Жена, три дочери. Есть еще сын, но он сейчас в плавании, и вернется через несколько месяцев.
Дело принимало совсем скверный оборот. Могу себе представить, какое сейчас горе переживают его близкие! И тут заявляется Даниэль сарр Клименсе с рассказом о том, что ночью его ограбили, после чего, согласно договоренности с уже мертвецом, просит, вернее, требует вернуть ему деньги. Это какой же бесчувственной скотиной нужно быть?! А если учитывать, что сам факт кражи остался строго между нами…
Есть городская стража, к ней и следует обратиться, и моего честного слова хватит для того чтобы там взяли дело в оборот. Но найдут ли они хоть что-то? Какие-нибудь зацепки, следы? Сомнительно. Но обязательно произойдет утечка, и тогда то, чего так боялся хозяин «Золотого якоря», станет достоянием всего Клаундстона. Ну а если принимать во внимание, что его смерть может быть частью той игры, где я — всего лишь марионетка!..
«Ты не напрасно прибыл в Клаундстон, сарр Клименсе — с сарказмом размышлял я, входя в свою комнату. — Доводи уже дело до конца — лиши репутации «Золотой якорь», вдова так будет рада!»
Долго я в комнате не задержался. Бегло ее осмотрел, подергал за все, за что можно было дернуть, и понажимал на то, на что можно было нажать. Постучал по стенам, пытаясь определить по звуку пустоты. Затем плюнул, забрал пистолеты со стола, и ушел.
— Здравствуйте, господа!
Марк Флавис, и Агран Савинор при моем появлении вскочили на ноги. Из-за стены донесся рев публики: ну да, только она и разделяет их кабинет и арену. Как понятно и то — почему они находятся здесь, а не среди зрителей: турнир для них всего лишь способ хорошо заработать.
— Приветствуем вас, господин сарр Клименсе! Рады вас видеть! Присаживайтесь, прошу. С чем к нам пожаловали? Очень хочется верить, что вы передумали.
Говорил один Флавис, а Савинор часто кивал головой, подтверждая слова компаньона.
— Все так и есть.
— Это же просто великолепно! — радости у них хватило для того чтобы снова вскочить с кресел, но теперь уже куда шустрее.
И еще они переглянулись. Мой визит, помимо всего прочего, означал и следующее. Одно дело, когда уговаривают принять участие они, и совсем другое в том случае, если прихожу к ним сам.
Тут можно и поторговаться.
— Кофе, вино, бренди, что-то еще?
Новый взрыв рева за стеной заставил их вздрогнуть, а меня прислушаться: что же там происходит? Удачный выпад, замечательная защита, чья-то победа?
— Кофе. Крупно помолотый, без сахара, всего остального прочего, и другой я не пью.
Пусть не настраиваются на долгий разговор: торга не будет. Но и без денег я не уйду, причем они нужны незамедлительно.
Глава 16
Я опаздывал. Часы на фронтоне местного театра оперетты показывали четверть седьмого, а извозчику предстояло преодолеть ещё немалую часть города. Вначале долго пришлось задержаться в обществе двух этих господ. Самое простое было решить с деньгами. Я пил кофе, кстати, весьма недурственный на вкус, и пряча улыбку, наблюдал за Савинором и Флависом: перед тем как озвучить гонорар, неплохо бы посовещаться. Особенно после моих слов:
— Я не торгуюсь, — ведь торговаться можно по-разному.
Но как им уйти обоим? Понятно же, для чего они покинут кабинет, и правила приличия не позволяют. Попросить на какое-то время удалиться из кабинета Даниэля сарр Клименсе? Это наверняка означало бы — они его больше не увидят. Ну а если предложенные ими деньги покажутся мне малы? Особенно после недавнего моего заявления? Когда Флавис, наконец, озвучил сумму гонорара и посмотрел на меня, как иногда выражаются — с некоторым замиранием сердца, осталось только повторить:
— Господа, я не торгуюсь.
— Так это согласие, господин сарр Клименсе?
— Да.
Тем более, она устраивала меня полностью. Ибо означала — беспокоиться в ближайшее время о средствах для существования не имеет ни малейшего смысла. Более того хватит на проезд до Квандстора, а там, в свою очередь, не придется брать в долг у знакомых на оставшийся путь в столицу. Ну и о чем еще можно мечтать? Особенно учитывая, что, если бы вопрос решал не сам, а мои представители, торг продолжался пусть бы неделю, даже в таком случае ни за что не стать мне обеспеченным на всю жизнь человеком. И к чему тогда лишние трепыхания?
