– Почему же не на месте. Никто не знал о нашем тайнике.
Подойдя поближе, Офелия заглянула в отверстие, с которого Фэй сейчас сняла половицу. Несмотря на уверенность в голосе, она тоже до последнего сомневалась, что никто не отыскал их детский тайник.
Первым делом Фэй вытащила потрепанную и закоптившуюся бумагу, на которой чернила так расплылись, что представлялось совершенно невозможным понять, что на ней было.
– Похоже, твоей карте сокровищ конец.
– Переживу, – отмахнулась Офелия. – К тому же, в последний раз я закопала под той яблоней пару шиллингов. Не велика потеря.
Следом последовали две жестяные коробки. Фэй протянула сестре ту, на которой было изображено облако, и оставила себе с лисой. Офелия так и не сняла перчаток, поэтому смахнула грязь и провела кончиком пальца по контуру облака. Приоткрыв жестянку, Офелия с удивлением поняла, что ее сокровища до сих пор на месте. Она захлопнула крышку: перебрать вещицы она успеет позже, когда они будут дома, в спокойствии и тишине.
Собственную коробку Фэй даже не открыла, и Офелия не подозревала, что в ней, и есть ли что-то вообще. Это были их величайшие сокровища, даже друг другу запрещалось смотреть.
Но целью путешествия были не коробки, а то, что находилось под ними. Аккуратно вытащив целлофановый пакет, Фэй стряхнула с него грязь. Внутри можно было увидеть пухлые тетрадки, какие-то документы, заметки, написанные разными, отнюдь не детскими, почерками.
– Это не может быть та самая Лиллиан, – сказала Фэй. – Такое совпадение…
– Я не верю в совпадения. Но возможно, именно поэтому настал черед вспомнить про нее – потому что мы можем помочь. К тому же, – Офелия пожала плечами, – разве наша мать не работала в той психушке?
– Всего пару месяцев.
– Этого достаточно. Ты же знаешь, она с каждого места работы притаскивала какие-нибудь бумаги пациентов. Потом они ей не были нужны, а для нас они стали сокровищем. Давай просто посмотрим, дневник ли это той Лиллиан. И отдадим его близнецам.
Кивнув, Фэй подхватила свою жестяную коробку и пухлый пакет с документами. Действительно, для двух маленьких девочек бумаги из психушек стали чем-то вроде увлекательного романа, чаще всего совершенно не понятного, но точно таинственного. Офелия хорошо помнила дневник некоей Лиллиан, хотя, по правде говоря, это единственные бумаги из Хартвуд Хилла, мать действительно работала там всего пару месяцев, когда ее попросили заменить одну из медсестер. Для нее клиника была расположена слишком далеко и не удобно.
Офелия догнала Фэй уже на пороге. Старшая сестра явно старалась не смотреть по сторонам и покинуть дом как можно быстрее. Как будто они не прожили здесь всю жизнь – до того момента, пока все не сгорело и не закончилось. После чего они и уехали в Лондон.
– Сходим к маме? – спросила Офелия. – Тут рядом, еще не совсем темно.
Они оставили вещи в машине, и Офелия в последний раз взглянула на дом. Он напоминал ей остов кита, выброшенного на берег и сгнившего до костей, так что кое-где еще оставалась блестящая кожа, а кое-где проглядывали вонючие внутренности, которые не успели растащить чайки.
До маленького ухоженного кладбища девушки дошли, когда сумерки начали сгущаться. Но они все равно отлично могли разглядеть сероватый надгробный камень, который не мог вмещать и малой доли воспоминаний. Офелия аккуратно смахнула мох с верхней части камня и мысленно прочла имя и даты – как будто они могли что-то рассказать о той, кто покоился в земле.
– Ты когда-нибудь говорила им, что наша мать мертва? – спросила Офелия.
– Да.
– А что она погибла в пожаре?
– Нет.
– Почему? Потому что тот пожар…
– Хватит!
Офелия пожала плечами и покосилась на Фэй. Сейчас руки сестры сжались в кулаки, а глаза ее пылали – и она очень походила на отца, от которого унаследовала и восточные черты лица, и характер. Только кожа у нее была такой же белоснежной, как у матери. И у самой Офелии, наоборот, целиком пошедшей в мать.
– Как пожелаешь, – сказала Офелия. – А теперь давай доедем до какого-нибудь отеля. Я же говорила, придется здесь заночевать.
– Какого-нибудь? – пожала плечами Фэй. – В этом забытом городишке есть только один отель.
Когда уже совсем стемнело, и на улицах зажглись мутные фонари, девушки входили в крохотную гостиницу, стоявшую на дороге из городка. И пока Офелия договаривалась о номере, Фэй писала Винсенту, что они не успеют вернуться – как будто до этого был хоть малейший шанс.
Меньше всего на свете Фредерику хотелось возвращаться в Хартвуд Хилл. Но он знал, что самый короткий путь к чему-то – просто попросить. Если же не сработает, можно пригрозить. А вот если и тут не поможет, тогда стоит подумать об иных выходах.
Клиника встретила его поросшими каменными стенами и унылой безликостью коридоров, где также ярко и бескомпромиссно сияли лампы под потолком.
Доктор Стивенсон не был удивлен его визиту. Он приветливо улыбнулся и протянул руку, которую Фредерик пожал.
– Доброе утро, мистер Уэйнфилд, – сказал Стивенсон, когда секретарша, впустившая гостя, закрыла дверь, и они остались в кабинете вдвоем. – Я ждал вас. Присядете?
Хотя место для посетителей главного врача Хартвуд Хилла не нравилось Фредерику примерно также, как сама клиника, он все-таки сел. Доктор Стивенсон продолжал приветливо улыбаться, усаживаясь напротив и кладя руки на стол. Как будто ему действительно нечего скрывать.
– Как ваш брат, мистер Уэйнфилд?
– В порядке.
– Прискорбно, что он покинула нас так… неожиданно. Но я рад, что все хорошо. Впрочем, хорошо, что вы пришли сами так быстро.
Фредерик молчал. На самом деле, он приехал за одной конкретной вещью, но, если чему он в жизни научился, так тому, что иногда стоит помолчать и подождать, что там себе выдумает собеседник. Почему-то все стремились обязательно об этом поведать – и доктор Стивенсон не оказался исключением.
Он вздохнул – у Фредерика возникло ощущение, что примерно с таким же вздохом и теплотой в глазах другие врачи сообщают пациентам, что те неизлечимо больны.
– Понимаете, мистер Уэйнфилд, состояние вашего брата вызывает опасения.
Фредерик приподнял бровь:
– Вы хотите убедить меня, что Винсент – сумасшедший?
– Я только хочу сказать, что наблюдал его некоторое время, пока он был в Хартвуд Хилле. Возможно, ваш брат считает, что все в порядке, но это не так. Я бы не стал делать выводов, не понаблюдав за ним еще какое-то время.
– Обязательно подумаю об этом, – сдержанно ответил Фредерик.
На самом деле, ему хотелось врезать доктору посильнее, но он сдержался. Ни к чему хорошему подобные действия не приведут, а он сюда приехал совершенно за другим.
