– Ты помнишь, что завтра на вечеринку? – спросил Винсент.
– Элеоноре что, мало приема матери?
– Ты же ее знаешь! Решила устроить что-то в пригородном доме.
– Я бы лучше остался дома.
– Ты пойдешь. Непременно, – Винсент внезапно стал серьезным. – Потому что это пойдет тебе на пользу. А не сидеть дома и…
Он не успел договорить – дверь открылась, и на пороге появились первые сотрудники. Включили яркий свет, Винсент спрыгнул с подоконника и вернулся на место, а Фредерик решил, что успеет взять еще кофе.
Основным спикером вечера стала та самая скромная Миранда, которую активно поощрял Винсент. Послушав ее доклад с подробными выкладками по разным каналам продаж, Фредерик понял, почему эту девушку поддерживал брат – преодолев свое смущение, она показала действительно недюжинные аналитические способности.
Выслушав несколько предложений и вынеся пару решений, оставалось определиться только с одной компанией, которая специализировалась на продажах на севере острова. В последнее время их показатели стабильно падали.
– Они нужны нам, – пожал плечами Фредерик. – Я хочу знать, в чем их проблема – проанализируйте, мы тут виноваты или они.
На том и закончили. И пока все собирались, Фредерик оглядел большой зал и предложил Винсенту:
– Может, устроим оупен-спейс?
– Только через мой труп.
Фредерик насупился, но Винсент махнул рукой:
– Да ты сам взвоешь от постоянного шума и первым кого-нибудь прибьешь. Выплачивай потом семье за смерть на рабочем месте.
– Наверное.
– Ладно, я пойду.
– Куда?
– Не поверишь, но работать. Хочу сегодня задержаться, чтобы завтра с чистой совестью пойти на вечеринку. К тому же… подозреваю, что по нашим сомнительным ребятам официальных данных не собрать, хочу навести справки.
– Не хочу знать деталей.
– Черт, Рик, ты так говоришь, как будто я собираюсь взламывать их сервер и тащить данные! – Винсент задумался. – А это мысль.
Когда зал опустел, Фредерик, не торопясь, выключил свет, так что помещение вновь погрузилось в приятный полумрак. Но не слишком густой из-за ярких огней за окном. Фредерик подошел к нему и смотрел на подмигивающий ему город – по крайней мере, ту небольшую часть, что он видел. Анабель всегда говорила, что в такое время люди ближе всего к снам – и к призракам.
Анабель… Винсент был более лоялен – или, как подозревал Фредерик, просто решил держаться вежливого нейтралитета. Но сам Фредерик не мог простить сестре ее поступка. Особенно после того, как узнал, что Стивенсон вообще-то хотел намеренно заманить одного из близнецов в Хартвуд Хилл, и колол совсем не те лекарства, что стоило.
Когда родители умерли, это стало неожиданностью для Уэнфилдов. Впрочем, не сама их смерть. Им тогда всего-то было чуть больше двадцати, они учились в колледже последние месяцы, и тут внезапно оказалось, что на них огромная компания и одиннадцатилетняя сестра. И они не представляли, что делать ни с первым, ни со вторым.
Теперь, спустя десять лет Фредерик с грустью признавал, что они куда лучше представляли, что делать с компанией, но не имели ни малейшего представления о младшей сестре. Фредерик попытался направлять Анабель, стать для нее наставником и примером – но в то время он сам бы не отказался от старшего товарища, который уберег от многих ошибок.
А потом появился Лукас, и все изменилось. И уже ничего нельзя было повернуть вспять.
Фредерик прижался лбом к стеклу и вгляделся во мрак. Может, стоило отправить тогда Анабель в какую-нибудь закрытую школу? Как и предлагал Винсент. Но самому Фредерику это показалось предательством, избавиться от сестры, как когда-то родители избавились от них. Но с другой стороны, из них же в итоге вышел толк? Фредерик хотел бы в это верить.
Он заметил в стекле силуэт и удивился, как не услышал кого-то из сотрудников. Он обернулся, но зал был гулко пуст, как и раньше. Вновь посмотрев на стекло, Фредерик снова не увидел ничего, кроме равнодушных огней ночного города.
Винсент знал. Фредерик мог и не произносить вслух, он видел во взгляде Винсента, что тот и без того все знает. О том, что призраков начали видеть оба брата. Хотя Фредерик сам не мог сказать, что он видит, просто неясные размытые силуэты краем глаза. Возможно, всего лишь от усталости в последнее время.
Но Винсент прав, не сидеть дома и ждать призраков – лучше уж провести вечер в шумном месте. Где точно не будут слышны голоса в голове.
Служебные помещения «Куба» всегда выглядели так, будто кто-то начал ремонт, да так и закончил, ограничившись одной идеей. Впрочем, с тех пор, как Фэй стала управлять клубом, ее это не сильно волновало. В тех комнатах хранилось много интересного, но все равно большую часть времени она проводила в основных помещениях.
Вот и теперь она сочла, что лучше устроиться в зале для отдыха, где сейчас расположилось не так много людей. Они сидели прямо на бильярдных столах и потягивали пиво в ожидании концерта местной группы. За одним из столов гоняли шары, но тот, что в углу, оставался свободен.
Фэй устроилась на нем и положила на зеленое сукно жестяную шкатулку, которую забрала из сгоревшего дома. Она много лет ее не видела и даже не вспоминала о ней.
Проведя пальцем по поверхности, почерневшей то ли от времени, то ли от копоти, Фэй приподняла крышку, и по ее губам скользнула невольная улыбка.
Она достала несколько писем. Когда-то ей нравилось писать от руки длинные вдумчивые письма и хранить присланные. Тогда она верила, что когда-нибудь будет их перечитывать. Правда, сейчас даже не помнила, кто их писал, кажется, подруга, с которой они и без того виделись каждый день.
Следующим предметом в коробке оказался засушенный бутон розы. Фэй не стала его доставать, только легонько ткнула пальцем. Первый цветок, подаренный ей мужчиной – на самом деле, тогда еще мальчиком, им обоим было лет по девять, не больше.
Ее любимая шелковая лента сохранилась такой же, как Фэй ее помнила, только немного выцвела. Но ее девушка доставать не стала, и без того хорошо помнила, как мать вплетала ее в волосы Фэй.
Подумать только, она и забыла, что когда-то была такой сентиментальной! Только последний предмет в коробке выбивался из общего ряда: миниатюрный ножик. Когда-то Фэй воображала, что он очень острый. Сейчас она провела подушечкой пальца по лезвию – конечно же, оно оказалось предательски тупым. Фэй смутно помнила, как обменяла его у мальчишек на какие-то безделушки, несомненно, важные для них.
Тогда ей нравилось представлять себя роковой и опасной красоткой, которая приходит из дождя, одетая в плащ, под которым лишь чулки и запах духов. И конечно, нож. Уже тогда она танцевала и представляла себя в мрачных черно-белых барах – и даже не могла подумать, что скоро мечты станут реальностью. И что они будут несколько отличаться от воображения.
