Захлопнув коробку, Фэй помедлила какое-то время, задумчиво водя пальцами по ворсистому сукну бильярдного стола. Потом решительно взяла жестянку и выкинула в мусорную корзину.
В основном зале «Куба» царило оживление, хотя до концерта оставалось еще порядочно времени. Но, к удивлению Фэй, она заметила в баре знакомую фигуру.
– Рик? Что ты здесь делаешь?
– А на что это похоже? Пью текилу.
Будто в подтверждение своих слов он действительно опрокинул рюмку текилы. Но по тому, как он поморщился, Фэй поняла, что если это и не первая, то уж точно вторая.
– Составишь компанию?
– Почему бы нет. Будем считать, мой рабочий день закончен.
Они чокнулись рюмками, хотя и не стали произносить тост. Текила обожгла горло резко и без предупреждения, так что у Фэй на миг перехватило дыхание, а на глазах выступили слезы.
– Ох, – сказала она, ставя пустую рюмку на потертую барную стойку. – Честно говоря, сто лет не пила текилу.
– Я тоже.
– А что заставило?
– Призраки, конечно же.
Фэй не могла понять, говорит ли Фредерик серьезно, но что-то в его тоне заставило ее думать, что это вовсе не шутка. Но беседовать о важном Фэй не хотелось, и она подозревала, что Фредерик здесь тоже не за этим.
– Ты когда-нибудь напивался по-настоящему? – с любопытством спросила она.
– Чтобы на следующий день не помнить, что было?
– Ну да.
– Раз или два.
– Как все произошло?
– Ох, – вздохнул Фредерик, – мне нужна еще текила, чтобы рассказать об этом позоре.
Правда, пить сразу он не стал, только рассеянно крутил рюмку в руках. Фэй от добавки отказалась.
– Первый раз в колледже. Это была вечеринка, посвященная поступлению, и мне потом весь кампус рассказывал, что происходило.
– Ты бегал голышом по территории?
– Да нет, просто пьянка оказалась знатной, и мы все по крупицам восстанавливали события вечера. Я знаю, что забрал торт и заявил, что никому его не отдам. Понятия не имею, сколько к тому моменту я выпил.
– Торт? – Фэй приподняла бровь.
– Он оказался вкусным.
Когда девушка поняла, что Фредерик говорит серьезно, то улыбнулась.
– Ну, а второй раз?
– Мы уже пару лет как управляли издательством, когда я впервые попал на вечеринку Элеоноры.
– О, той самой?
– Да. И вот там, говорят, голышом я бегал. Хорошо, к тому моменту никто уже не догадался снимать на видео.
Фэй рассмеялась, а Фредерик так и не притронулся к полной рюмке.
– С тех пор я не очень-то люблю много пить.
– А я думала, потому что ты не хочешь терять контроль.
– И голова болит – это тоже. Но вечеринку Элеоноры ты заценишь завтра.
– Уже боюсь.
– Да нет, максимум, что тебе грозит – искупаться голышом в бассейне.
– Этого я и боюсь. Ты останешься на выступление группы?
– А кто выступает? Хотя не отвечай, я все равно понятия о них не имею. Поэтому почему бы и нет?
Когда зал стал наполняться активнее, они переместились в вип-зону, где можно было разместиться с большим комфортом. И оставались там далеко за полночь, пока Фредерик не вызвал такси, и они не вернулись домой – правда, Фэй уснула еще в машине, склонив голову на плечо Фредерика.
Хотя Офелия не могла знать, что сестра этим вечером занималась тем же самым, она тоже перебирала вещицы из старой коробки. Устроившись в гостиной Уэйнфилдов, в тонкой длинной ночной рубашке, она решила перед сном разложить на столике свои сокровища. Девушка зажгла свечи, и их тонкие огоньки отражались в стеклянной поверхности стола.
Змеиную шкурку она забрала у школьной подруги – та держала дома змей и щедро делилась шкурками после линьки питомцев. Теперь выползок высох. Он и раньше казался невесомым, а теперь его пергаментная хрупкость того и гляди грозила рассыпаться в руках на маленькие кусочки плоти.
Много обрывков ткани, Офелии нравилось, какие они на ощупь: прохладный атлас, шероховатое кружево и дурацкая синтетика, но завораживающего цвета осенних сумерек.
Жидкость в нескольких склянках давно высохла, но Офелия и не думала, что она будет храниться вечно. Тем более, ее привлекали сами флаконы, витиеватые, изящные, из гладкого дутого стекла. Когда-то Офелия хотела настоящий хрустальный шар, потому что слышала, что он – самое сложное для стеклодува. Идеальный шар без пузырьков воздуха внутри.
И маленький светящийся камушек. Офелия хорошо помнила, как «заряжала» его на солнце, а ночами смотрела под одеялом на его свечение, пока не засыпала. Сейчас камень выглядел бездушным куском пластика, слишком долго пролежал в темноте. Но Офелия знала, если подержать его на солнце, он снова станет засияет.
Она еще некоторое время перебирала сокровища, пока вновь не убрала все в коробку. По комнате поплыл дурманящий запах только затушенных свечей, а Офелия прошелестела ночной рубашкой в свою комнату, чтобы поспать.
– Винс…
Он не спал, когда дверь его комнаты открылась, и привыкшими к полумраку глазами хорошо видел ее лицо. Без привычного выражения меланхолии, сейчас Офелия казалась испуганной.
– Винс, мне снова приснился горящий дом…
– Иди сюда, малышка.
Она залезла в тепло постели и прижалась к его телу, ощущая его кожу, его шрамы. Винсент обнял ее.
– Будем охранять сны друг друга.
9
Они пришли с дождем. Капли расплавленного свинца падали с небес, скользили по оконному стеклу, прикасались к моим венам, проникали в них, заставляя кровь закипать. Я ощущала прикосновения холодных губ на коже, могла разглядеть безглазые лица в дожде. Я слышала их голоса, такие невесомые, будто вуали на ветру.
Я хотел кричать, хотела убежать прочь. «За мной придут!», кричала я. «Я не одна!»
«Ты одна», спокойно возражали они. «У тебя есть только наши благословения».
И я чувствовала, как безжизненный яд проникает в мои вены вместе с их иголками.
Я слышала шелестящий дождь за окном – но он больше не был моим.
из дневника Лиллиан
– Похоже, опять начинается дождь, – сказал Винсент, поглядывая в окно.
Фредерик тоже заметил жирные капли, начавшие падать на ветровое стекло, и включил «дворники». Они ехали сквозь ночной мокрый Лондон на вечеринку Элеоноры, Фредерик сосредоточенно вел машину, Винсент глазел по сторонам, а Офелия и Фэй устроились на задних сидениях.
