Он давно уже не вставал настолько рано, хотя с удивлением подумал, что спать хочется гораздо меньше, чем он предполагал.
Телефон завибрировал, но Винсент только мельком посмотрел на экран. Это была Алессандра, и она наверняка хотела спросить, когда он приедет в офис. Отвечать Винсент не стал – он и сам не знал, когда покончит с делами, но никуда после них не денется, придется ехать в издательство. Но Винсент в любом случае не любил говорить по телефону за рулем.
Он вывел машину на знакомую дорогу и нажал на газ, развивая максимальную скорость. Как бы то ни было, Винсент хотел как можно быстрее добраться до места и либо найти Лиллиан… либо не найти. Он не думал, что если ее там нет, то он сможет что-то выяснить. Слишком часто в последнее время подобное убеждение оканчивалось ничем.
Фэй хотела поехать вместе с Винсентом, чтобы самой показать место, и сначала он не возражал. Но в итоге, решил никого не будить и тихонько улизнуть самостоятельно. Не то чтобы его сильно тянуло на приключения, просто если он на самом деле найдет Лиллиан, то хотел бы встретиться с ней один.
В идеале, конечно, с Фредериком, но того точно не стоило будить в такую рань. Да и позже тоже не стоило, пусть спокойно выспится. А вот сам Винсент попозже рассчитывал быть в офисе.
Он включил музыку погромче и уверенно вел машину. Телефон вибрировал еще раз или два, но Винсент даже не посмотрел. Через полчаса пришлось свериться с картой. Покрутив в руках, Винсент, в итоге, просто выкинул ее на заднее сиденье.
Фэй сказала, у их матери было любимое место, куда она иногда уезжала и брала с собой дочерей. Небольшой лодочный домик на озере. Тихое неприметное место – но достаточно просторное и теплое, чтобы там можно было переночевать – и даже жить некоторое время.
О сарае матери Фэй рассказали в Хартвуд Хилле. Там знали об этом месте, так почему бы о нем не знать Лиллиан? Она довольно много времени провела в клинике. Правда, Винсент сомневался, что о нем не знал доктор Стивенсон… но возможно, он и не очень хотел отыскать сбежавшую жену?
Как бы то ни было, Фэй рассказала, что иногда в этом сарае жили люди, которым больше некуда пойти.
Нужные дороги нашлись довольно скоро, и Винсент сам не ожидал, как быстро внезапно расступился лес, и перед ним предстала гладь небольшого озера. На самом деле, он бы назвал его лужей, но к чему обижать местных.
Выключив музыку, Винсент выбрался из машины и решительно зашагал к стоявшему тут же сараю. Он хотел выяснить все здесь и сейчас.
Ему не пришлось искать долго – у самой воды стояла светловолосая женщина, и когда она обернулась на шаги, то Винсенту показалось, она ждала его. Ждала очень долго.
Он вряд ли смог узнать. Но женщина улыбнулась, а ветер подхватил ее тонкие волосы, и это все было таким знакомым, что Винсент не сомневался – кутающаяся в шаль женщина перед ним и есть Лиллиан.
– Здравствуй, Винсент. Я знала, что именно ты меня найдешь. Ты всегда отлично играл в прятки. Помнишь?
– Мне было пять.
– А мне всегда пять.
– Я рад, что отыскал тебя.
– Будешь чай?
– Конечно.
Они прошли к старому сараю. Выглядел он довольно паршиво, но достаточно крепким, хотя кое-где доски начали рассыхаться.
– Ты живешь здесь?
– Не всегда, – она обернулась, и светлые волосы царапнули Винсента по лицу. – Но здесь достаточно уютно.
Она нырнула в приоткрытую дверь, и Винсент последовал за ней. Внутри действительно оказалось чисто и сухо, было обустроено спальное место и небольшая плитка с чайником, явно недавно кипевшим. Взяв две пузатые кружки, Лиллиан налила в них немного чая из старого потертого чайника, залила их кипятком. И протянула одну присевшему на стул Винсенту.
– У тебя наверняка много вопросов.
– Да уж больше, чем ты можешь представить.
– Сначала ты, Винс. Расскажи, как вы живете.
Лиллиан смотрела на него так открыто и наивно, что у Винсента невольно пробежал холодок по спине. Как будто она действительно не сильно выросла. Как будто для них прошла целая жизнь, а для нее – только ожидание жизни. Он неторопливо отпил из чашки обжигающий чай, прячась за этим от сиюминутной необходимости отвечать.
– Ну, – сказал он, наконец, – много чего произошло. Наверное, мне проще будет показать.
– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
– Не останешься же ты здесь.
Она беззаботно пожала плечами.
– Тут недалеко есть книжный магазинчик мисс Эбигейл. Я помогаю ей с делами. Моя первая настоящая работа!
В голосе звучала гордость ребенка, впервые принесшего с уроков хорошие оценки.
– Помнишь, у вашего отца была библиотека? – продолжала Лиллиан. – Это почти то же самое. Только теперь стеллажи не кажутся такими большими. Вы живете в том же доме? А почему Рик не приехал?
– Он ждет нас. И нет, теперь у нас другой дом.
– Как интересно! Я всенепременно хочу его увидеть. Ты обязан мне все показать.
– Конечно.
– У вас появилась еще одна сестра?
– Анабель, – кивнул Винсент, запоздало вспомнив, что Лиллиан никогда ее не видела. – Она тебе понравится.
– Мы обязательно подружимся. Наверное, она такая же красивая как Мадлен.
– Ты хорошо помнишь моих родителей?
Лиллиан нахмурилась.
– Не настолько хорошо, как мне бы хотелось. По крайней мере, Мадлен. Дядя иногда приезжал ко мне, привозил всякие вкусности.
– Он никогда об этом не говорил.
– Он не хотел, чтобы вы знали меня и места, где я бывала. Леонард не хотел, чтобы вы с этим соприкасались.
Улыбка Лиллиан превратилась в грустную. И теперь Винсент не сомневался, что видит перед собой взрослую женщину – и виной тому были вовсе не тонкие морщинки вокруг ее глаз.
– Ты никогда не задумывался, Винс, почему Леонард отправлял вас в далекие закрытые школы?
– Он явно не жаждал общаться с детьми.
– Но вы были его единственными детьми. Он ждал вас. Он любил вас.
– Почему же…
Винсент осекся, а Лиллиан только покачала головой, всем своим видом как бы говоря: ах ты глупенький.
– Леонард знал историю своего семейства. Он не зря не хотел с ними общаться – сплошь безумцы да семейные проклятия. Он слишком поздно понял, что Мадлен такая же. И хотел, чтобы вы были подальше от дома. Он верил, что самостоятельно вы сможете большего добиться, чем рядом с Мадлен. И с ним, который всегда работал. Поэтому он не хотел, чтобы вы знали меня. Никогда не хотел. И больше всего мечтал, чтобы вы забыли обо мне. А я исчезла.
В словах Лиллиан не слышалось горечи, как будто ее вовсе не обижало такое отношение. Она просто констатировала факты, которые сама давно приняла.
