Кристина не знала, что в кармане Винсента лежит диктофон, и он на всякий случай записывает признание Кристины.
Они сидели и слушали, пока не послышались сирены подъезжающих полицейских машин.
Эпилог
Мальчик в черной коже отчаянно старался на сцене, и судя по повизгиванию фанаток перед сценой, ему вполне удавалось. Даже критичный Винсент был готов признать, что музыка действительно ничего, и стоит узнать, что за группа выступает. Может, через пару лет о них еще все заговорят. Кто тогда вспомнит, что начинали они в Кубе?
Облокотившись на перила вип-зоны, Винсент сверху оглядывал зал и сцену. Он был в темных очках, но от предложенных коктейлей отказался.
– Винсент Уэйнфилд собственной персоной!
– Хватит иронии, – надулся Винсент.
Фэй только пожала плечами и пристроилась рядом с ним, едва касаясь перил ладонями. Она явно была в приподнятом настроении, и видимо, большую роль в этом играл забитый под завязку зал.
– Похоже, дела в Кубе идут отлично, – сказал Винсент.
– О да. Эти ребята просто отменные.
– Думаю, и ты неплохо справляешься.
– Мне нравится.
Винсент кивнул куда-то себе за спину:
– Похоже, Лили тоже.
– А я уж думала, ты тут без коктейля, потому что она плохо тебя обслужила.
– О нет, она очень старается.
Лили теперь работала на Фэй, и, к удивлению последней, отлично справлялась, разнося напитки в вип-зоне Куба. Забавно, что из одной вип-зоны она переместилась в другую, но какой же разительный контраст был между этими клубами! Хотя в Кубе платили меньше, Лили была безумно счастлива.
– Дэнни посадили? – спросил Винсент.
– Кажется, он в соседней камере с Кристиной. А Лили дает показания по обоим делам.
– В соседних камерах они и продолжат.
Их разговор был прерван появившимся Фредериком. Поднявшись по крутой лестнице в вип-зону Куба, она огляделся, отыскивая глазами брата, и подошел к ним, на ходу кивнув Фэй.
– Где у вас тут пьют? Мне надо что покрепче.
Впрочем, когда Лили вручила ему виски, Фредерик не очень-то торопился начать его пить. К тому моменту он уже уселся на кожаный диван и перевел дух.
– Как все прошло? – сочувственно спросила Фэй.
Она знала, что сегодня была очередь Фредерика идти в полицию. Тот скривился, и в этот момент стал точной копией Винсента.
– Отвратительное место. Дело Анны и Кристины разрастается, как на дрожжах, я не знаю, зачем им снова нас опрашивать. Как будто мы можем вспомнить что-то новое.
– Это их работа, – пожала плечами Фэй.
– Кстати, они нашли какие-то отпечатки то ли Кристины, то ли Анны, то ли обеих на одежде Тоби. Короче, их причастность к тому делу несомненна.
– Это еще экспертиза не пришла, – проворчал Винсент. – Или пришла, но нам не считают нужным сообщить.
– Что за экспертиза? – удивилась Фэй.
– Баллистическая. Сравнивают пулю, прошившую меня в Доме, с пулями из пистолета Анны. Моего слова им мало.
– Конечно, мало, учитывая, что ты убил Анну.
– Ну, пусть найдут в этих пулях десять отличий.
– Как будто им мало бомбы.
– Кстати, – снова встрял Фредерик, – по поводу той бомбы. Как раз сегодня мне сказали, что она бы не сработала. Твои друзья, Винсент, поработали довольно грубо: бомба не взорвалась бы в любом случае. А может, им сказали, что она для тебя, и они напортачили?
– Ну да, специальная бомба для Винсента. Поломанная.
Винсент и не пытался скрыть своего раздражения. Он не радовался тому, что пришлось сделать, но, если бы обстоятельства снова сложились таким образом – он снова нажал на курок.
Как и всегда, лучше всех его страхи понимал Фредерик. Однажды вечером на прошедшей неделе, он постучался в комнату Винсент и спросил:
– Тебя не беспокоят призраки?
Винсент отлично знал, что имеет ввиду Фредерик: дорогой брат, не сошел ли ты с ума и не видишь ли призрака убитой Анны? Хотя Винсент отчаянно иронизировал на эту тему, в глубине души он знал, что просто скрывает страх, что действительно увидит какого-нибудь призрака. Но ничего подобного не происходило. И он мог с чистой совестью ответить:
– Нет, Фредерик, никаких призраков.
Мы все становимся могилами. Могилами, Винсент. Не важно, как далеко ты уйдешь или как много сделаешь. Но в конце концов, твое сердце остановится. Ты сделаешь последний вздох и затихнешь, уже навсегда. Твое тело сольется с землей, растворится в ней, превратившись в пепел и пыль. Твоя память – это всего лишь слово. А слова тоже исчезают. Остаются только камни и кости, кости и камни.
Не важно, как сильно ты пытаешься вздохнуть. В итоге, ты становишься могилой.
