Винсент благополучно не упоминал. Ни что, ни с кем, ни как. Но наверное, если бы все шло своим чередом, то вернувшись из колледжа, Винсент бы отправился дальше изучать злачные места Лондона.
Тогда все сложилось иначе. Родители не вписались в поворот, возвращаясь с приема, и совершеннолетние братья унаследовали отцовский пакет акций и, как следствие, издательский дом. Они спешно сдали выпускные экзамены и вернулись домой.
Вот тут-то им и пришлось узнать, что отец был в долгах, а дело разваливалось на глазах. В ту ночь они не включали свет в пентхаусе и долго пили виски. Ставя бутылку прямо на счета и отчеты. А на утро решили, что не дадут компании «Уэйнфилд» тоже не вписаться в поворот.
Фредерик взял на себя руководство компанией и начал воплощать истину, которую успел усвоить: если ты хочешь чего-то добиться, тебе надо работать. Винсент же просто хорошо помнил иную жизнь – и вовсе не хотел становиться ее частью. Поэтому взял на себя маркетинг и прочие внешний контракты.
У них получилось. И через пять лет «Уэйнфилд» снова стал успешным издательским домом.
Но Винсент до сих пор терпеть не мог приемы, на которых следовало появляться исключительно в смокингах, всем улыбаться и делать вид, будто тебя волнуют голодающие дети Африки. Куда с большим удовольствием Винсент принимал приглашения на выставки, посещал клубы и даже приобрел собственный. До сих пор общество тату-мастера было ему приятнее светской беседы с дамой в вечернем платье, едва прикрывающем силиконовую грудь.
И сейчас, оглядев квартиру Фэй, Винсент снова отчетливо ощутил другой мир. Комнаты были чистыми и аккуратными, но такими маленькими, что оставалось удивляться, как тут могут поместиться вещи двух девушек.
Замок двери щелкнул, и на пороге возникла темная фигура, в которой Винсент без труда узнал Фэй.
– Что же ты свет не включил?
Она щелкнула выключателем, и в первый миг Винсент прищурился, но глаза быстро привыкли к неяркому электрическому свету.
– Не хотелось трогать что-то без хозяйки.
– Ну да, и выключатель? Ладно… хочешь чего-нибудь?
– Я бы не отказался от кофе.
Фэй прошла к узкому столу кухни и завозилась с чашками. С любопытством Винсент увидел, что она в черных кожаных штанах и черной же кофте.
– Который сейчас час?
Он подошел поближе, и почти столкнулся с Фэй, когда она обернулась, протягивая ему чашку с кофе:
– У меня только растворимый.
– Спасибо.
– Сейчас около семи вечера.
– Тебе скоро на работу?
– У меня есть около часа.
– А где Офелия?
Винсент устроился на диване с кофе. На нем по-прежнему не было рубашки, но это его ничуть не смущало, да и в квартире было тепло. Фэй пожала плечами:
– Вообще-то у тебя. Точнее, у Анабель. Скоро вернется. Ты из-за нее приехал?
– Что?
– Ты же вчера явно приехал не за тем, чтобы словить пару осколков стекла.
– А, это. Да, я хотел поговорить об Ани, Офелии и вашем брате. Узнать подробности.
Девушка опустилась на стул напротив Винсента, поджав под себя одну ногу. Судя по аромату из ее чашки, она тоже пила кофе. Ее густые черные волосы сливались по цвету с кофтой, оттеняя и без того белоую кожу.
– Что ты хочешь знать?
– Подробности.
– Мне и самой они не известны. Когда мне сообщили, что Тоби исчез, я поехала туда, но на месте полиция не смогла сообщить ничего нового. Он учился там. И это преподаватели подняли тревогу, когда он не явился на занятия – и оказалось, что никто из студентов не видел его со вчерашнего дня. А пару дней спустя, когда Тоби так и не вернулся, полиции пришлось завести дело о его исчезновении.
– И последней его видела Анабель?
– Они провели вечер вместе, потом, по ее словам, он проводил ее до комнаты и ушел. Больше его никто не видел.
– Были свидетели?
– Нет, хотя многие знали, что вечером они вместе. Из этого не делалось секрета.
– Почему же ты думаешь, что Анабель известно больше?
– Я не знаю этого. Но мой брат не мог исчезнуть в никуда.
– А что говорит официальная версия?
– Полиция считает, что он просто сбежал.
– Но ты этому не веришь.
– Нет.
Пригубив чашку, Винсент продолжал искоса смотреть на девушку. Но Фэй, казалось, его не замечала. Кофе стыл в ее руках, а она сидела, уставившись в пол, и рассыпавшиеся по спине волосы как будто обнимали хрупкие плечи.
– Каким он был? – спросил Винсент.
Девушка подняла на него глаза.
– Тоби? Я совру, если скажу, что он был лучшим братом на свете. Эгоистичный, себе на уме, но он по-своему всегда заботился обо мне и Офелии. Знал, когда надо промолчать, а когда говорить. Хотя порой он слишком любил настаивать на своем и не замечал момента, когда стоит остановиться. Но Тоби всегда был расчетливым, и никогда – бунтарем.
– Поэтому он бы никогда не уехал, ничего не сказав.
Фэй кивнула.
– И ты думаешь…
– Я думаю, если Тоби уехал, значит, была причина, о которой знает Анабель. А если… он мертв, она тем более знает. Твоей сестре известно больше, чем она говорит. И ты тоже так думаешь – иначе бы тебя здесь не было, Винсент.
Он не ответил, но ответ и без того был очевиден. Винсент пока не был готов рассказывать о Лукасе или больше о своей сестре. Но даже на его взгляд история выглядела крайне темной. Он подумал, что стоит начать с того, чтобы навести справки в местной полиции – да и в колледжах у него оставалась парочка знакомых, как минимум, один из них ему должен.
– А что Офелия? – спросил Винсент. – Что говорит она?
– Верит, что у Тоби была причина уехать, и, если мы ее не знаем, значит, так и надо. Офелия вообще любит нагнать на себя туман, никогда не знаешь, что у нее на уме.
– А что она будет делать в Лондоне?
– Ищет работу.
– Она не пойдет танцевать?
Губы Фэй сжались в тонкую линию, и Винсент понял, что хватил лишку, но отступать было поздно.
– Я не буду вечно танцевать, Винсент. Просто кому-то надо было оплачивать счета.
– А о чем ты на самом деле мечтаешь?
Она поднялась, подхватила пустую чашку из рук Винсента, отнесла вместе со своей к мойке. Ему казалось, Фэй не ответит на его вопрос, но она, как ни странно, сказала, не поворачиваясь:
– Я хочу открыть кафе. Небольшое антуражное кафе, где не будет дурацких цветных макарун. Или открою свой клуб. Без танцев полуголых баб, но с концертами малоизвестных групп, которые однажды станут новыми Роллинг стоунс или Радиохэд.
