Книга 1812. Они воевали с Наполеоном, страница 29. Автор книги Василий Верещагин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «1812. Они воевали с Наполеоном»

Cтраница 29

Нетерпение Наполеона получить ключи города вполне понятно, так как этим осуществилось бы исполнение давнишней мечты. За час еще до прихода к Москве он позвал генерал-адъютанта графа Дюронеля, командовавшего императорскою главною квартирой, и сказал ему: «Поезжайте в город, приведите все в порядок и выберите депутацию для поднесения мне ключей». Нет сомнения, что он обдумал и приготовил все подробности вступления в Москву: речь к боярам, в которой, воспользовавшись соперничеством первопрестольной столицы с Петербургом и недостатками политического устройства государства, сумел бы расположить этих храбрых, но диких людей в пользу своего вмешательства и заступничества; свои распоряжения по наложению контрибуции непременно золотом и распространению отпечатанных им в Париже фальшивых сторублевых ассигнаций, которыми он надеялся окупить издержки войны, и т. д. Конечно, он заранее обдумал, с кого он взыщет, кого наградит, над чем проявит свое императорское милосердие и щедрость; какие сделает перемены в управлении, наконец, как поведет переговоры о мире, быстро или медленно, высокомерно, строго или милостиво… Человек, издавна привыкший своею гениальною головой решать все мелочи, касавшиеся покорения, умиротворения и устройства новозавоеванных стран, должен был и тут, добравшись, наконец, до цели давнишних желаний, все заранее вперед обсудить и распределить… И вдруг такая обида: ничего, решительно ничего для Европы, напряженно ожидавшей этого события, ничего для «Монитора»!

Очевидец-француз, повествуя об этих минутах, рассказывает, что он нашел императора в предместье, ожидавшего русских посланных и рассматривавшего в трубу их кавалерию, отступавшую влево от него. К нему привели нескольких крестьян и торговцев, на которых жалко было смотреть – так они перепугались, полагая, вероятно, что пришел их последний час…

Наполеон сошел с лошади; ему было, видимо, холодно, он кашлял, когда отдавал приказания; кажется, он был в нерешительности насчет того, что ему предпринять… Потом, вероятно, рассудивши, что благоразумнее не рисковать еще входить в город, занял один из ближайших деревянных домов.

Тут, в Дорогомиловском предместье, Наполеон назначил маршала Мортье военным губернатором города. «Позаботьтесь, чтобы не было грабежа! Вы головою отвечаете за это – сберегите Москву ото всех и всего!» – будто бы сказал он маршалу.

У Дорогомиловского же моста был приведен к Наполеону книгопродавец Рис, рассказывавший потом, что, принужденный остаться при своей лавке, он, выйдя на звуки труб и барабанов, раздавшиеся на улице, был схвачен и представлен императору. «Кто ты?» – спросил его Наполеон. – «Французский книгопродавец». – «А! Стало быть, мой подданный». – «Да, но давнишний житель Москвы». – «Где Ростопчин?» – «Выехал». – «Где городское управление (magistrat)?» – «Также выехало». – «Кто же остался в Москве?» – «Никого из русских». – «Быть не может!» – Рис, кажется, поклялся в истине своих слов. Тогда Наполеон нахмурил брови и простоял довольно долго в глубокой думе; потом, как бы решившись на опасное дело, скомандовал: «Марш, вперед!»

Один из русских рассказывает, что за депутацией и ключами ходили в губернское правление, в думу, в полицию, к генерал-губернатору, словом, всюду, где была хоть малейшая надежда встретить какой-нибудь остаток чиновников. После многих бесполезных поисков предпринявший их усердный польский генерал вернулся к Наполеону и донес ему, что в Москве не осталось никого из властей, и что город покинут всеми, исключая некоторых оставшихся там иностранцев. Вследствие этого император французов отсрочил свой въезд: может быть, он рассчитывал, что к следующему дню часть жителей вернется и ему вышлют-таки депутацию или, по крайней мере, его подданные – французы, итальянцы, немцы – выручат, явятся к нему.

Ничего этого не случилось. Наполеон ночевал перед заставой, в доме трактирщика, и, как кажется, не мог спать всю ночь: «В доме стоял такой неприятный запах, что каждую минуту его величество призывал своего камердинера: «Вы не спите, Констан?» – «Нет, ваше величество!» – «Голубчик, пожгите, пожалуйста, уксуса, я не могу вынести этого ужасного запаха – чистое наказание!» – Дом был до того грязен, что на другой день нашли в постели императора и даже в его платье «противных насекомых, которых в России такое изобилие», т. е. наших клопов, как известно, яростно нападающих на «свеженьких».

Говорили, будто Наполеон, «хотя имея намерение поселиться в Кремлевском дворце, счел за лучшее пообождать ехать прямо туда из-за слуха, что под древнее обиталище царей подведены мины и потому нужно было принять некоторые предосторожности».

Две армии одновременно исполнили движение на Москву: король неаполитанский и маршал Ней перешли через мост – офицеры и солдаты русского арриергарда и французского авангарда перемешались тут и король очутился совершенно окруженным русскими из отряда генерала Милорадовича. По словам Сегюра, Мюрат громко спросил: «Нет ли здесь кого-нибудь, кто говорил бы по-французски?» – «Есть, ваше величество», – ответил один юный офицер, из близко находившихся. – «Кто командует арриергардом?» – Юноша указал на старого служаку, закаленного вида, в казацкой форме. «Спросите его, пожалуйста, знает ли он меня?» – «Он говорит, что хорошо знает, ваше величество… видел вас всегда в огне…» Король намекнул в разговоре на то, что пора бы и мир заключить, – довольно войны, да кстати заметил, что бурка, которую почтенный воин имел на себе, должно быть, хорошо служит на бивуаках? – Казацкий генерал сейчас же снял бурку с плеч и предложил Мюрату на память об этом свидании, за что тот предложил в обмен, тоже на память, дорогие часы, взятые у одного из бывших с ним офицеров, – этим несчастливцем оказался ординарец Наполеона Гурго, горько жалевший потом о своих часах, дорогих ему по воспоминаниям.

Вот интересный по простоте и наивности рассказ русского чиновника Кербелецкого, захваченного еще не доходя Москвы и представленного Наполеону: «Дюк д’Истри, статс-секретарь Наполеона Делоран и адъютант его, из поляков, подполковник Вельсович 1 сентября утром расспрашивали меня со многими подробностями не токмо о расположении и количестве всех наших армий, о движении и успехах каждой, но даже и о намерении правительства нашего в рассуждении мира.

Все вышеупомянутые чиновники, по собственному их объявлению, якобы из полученных Наполеоном вернейших сведений, совершенно знали о состоянии Москвы, что в оной войск российских нет, и предполагали, что перед Москвою не токмо сражения со стороны российской армии не будет, но, напротив того, российское правительство перед оною непременно просить должно у Наполеона мира. Адъютант же Вельсович сверх того утверждал, что Наполеон, их император, завтра, т. е. 2 сентября, будет обедать в Москве, которую, бывшая в Можайском сражении – так называли они по Можайску Бородинское сражение – российская армия сколько бы ни защищала, возьмет он с бою, взыщет знатную контрибуцию, принудит русских против желания их просить мира; восстановит Польшу в прежнем ее достоинстве, с присоединением к ней Белоруссии и Смоленска; оденет, обует свои войска и, погостивши в сей российской столице, отправится обратно в Париж; буде же российское правительство станет еще упорствовать и на таковой мир не согласится, тогда и Москва с ее уделами останется за Польшею, а Наполеон пойдет в С.-Петербург и далее всю Россию покорит под свою державу».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация