Покупая кофе, Клео заметила подпрыгивающую от радости девочку, которая, держа в руках плюшевую белую кошечку, ликующе повторяла: «Домой, мы едем домой».
Клео улыбнулась и только теперь осознала, что тоже летит к родным пенатам. Она вспомнила теплые бабушкины руки, ее фирменный чай с бергамотом. И все тревожные мысли как рукой сняло, а в голове возникло ясное и короткое: «Да. Так и есть».
Клео и профессор стояли среди шумной толпы в очереди к воротам. За окном у стойки она видела нос самолета на взлетной площадке. Этот же борт вскоре поднялся в небо, пронося ее над облаками в лучах палящего солнца, и через час Клео уже была в Стокгольме.
— Наконец-то все позади, и я далеко от этого проклятого острова.
— Да, но нам предстоит тяжелая работа. Наверняка, перевод текста займет неделю, если не больше, — ответил профессор Густафссон, садясь в такси. — Увидимся в университете, — попрощался он, высунувшись в окно.
Клео рассмеялась, махнула профессору рукой и пошла на остановку электрички. Она даже перестала оглядываться по сторонам, зная, что в этом городе она в безопасности и бояться тут нечего.
Электричка приехала через пять минут. Зайдя внутрь, Клео села в людном месте, и ее неприятно кольнул страх — как тогда, в автобусе, когда она увидела своего преследователя. Оглядев на всякий случай попутчиков, девушка с облегчением убедилась, что здесь нет никого, кто походил бы на типа с татуированным лицом.
Когда Клео зашла в квартиру, бабушка Астрид отдыхала. Девушка решила ее не будить, поэтому как можно тише пробралась в свою комнату. Поставила чемодан в угол, сходила в душ и выбрала темную одежду для похорон: джинсы, блузку, пиджак.
Потом тихо постучала в комнату бабушки, но старушка не ответила, и девушка тихо вошла сама. По правде говоря, Клео хотела попросить взаймы, чтобы возместить профессору стоимость билета. Но Астрид крепко спала, громко посапывая под звук работающего телевизора. И девушка не решилась ее будить, написав записку, что приехала, уходит на похороны, но скоро вернется.
На похоронах профессора Ларссона Клео пребывала в самом скверном расположении духа. Размышления о внезапной кончине любимого учителя погрузили девушку в пучину меланхолии.
Мерзкий мелкий дождик, вяло сочившийся с неба, угнетал еще сильнее. Клео шла рядом с Ингрид и профессором Густафссоном, держа над головой антрацитовый зонт. Не хватало лишь Сигге.
Похоронная месса прошла в средневековой часовне университета. После чего траурная процессия медленно двинулась по скользкой от дождя дороге в сторону кладбища. Проходя мимо старых потрескавшихся надгробий и памятников, увитых плющом, Клео мрачно размышляла о царившей в мире несправедливости.
— Профессор мог сделать еще очень много для археологии и университета. И все же он ушел так неожиданно, просто не верится, что его больше нет с нами. Я скорблю вместе с вами, Ингрид.
— Все, что Винсент не успел, должны воплотить его ученики. Ты и Сигге были для него больше, чем просто аспирантами. Вы были его семьей, лучшими друзьями, он доверял вам больше всех. Вы с Сигге должны продолжить его дело… — вытирая слезы носовым платком, сказала вдова Ларссон. Ингрид была сильной женщиной, Клео восхищалась ею.
— Ты права, Ингрид. Клео и Сигге должны закончить исследования на раскопках в Готланде, — поддержал ее профессор Густафссон.
Стиснув зубы, Клео до боли сжимала в пальцах рукоять зонта. Больше тянуть с переводом нельзя, решила девушка. Сегодня же она сядет за работу с руническим текстом и через неделю представит его полиции. А потом поедет обратно в Готланд и закончит раскопки и исследования — доведет дело до конца.
«Пусть работа не идеальна, но больше нельзя топтаться на одном месте, надо двигаться вперед, не откладывая на завтра. Ведь „завтра“ может и не быть».
Процессия остановилась у фамильного склепа Ларссонов. Каменное строение было совсем небольшим, поэтому у распахнутых дверей поместились только четверо мужчин, несших на плечах гроб, да святой отец из аббатства. Остальные, пришедшие почтить память профессора, остались у входа.
Когда двери в склеп были закрыты, присутствующие зашевелись, зашептались, обмениваясь впечатлениями, и разом, не сговариваясь, двинулись в обратный путь.
По возвращении с кладбища госпожа Ларссон предложила пройти в кабинет профессора.
— Там вы сможете спокойно работать над текстом и воспользоваться его библиотекой.
— Замечательно, — заметно обрадовался профессор Густафссон.
Кабинет Ларссона располагался за массивной дверью в конце длинного университетского коридора на третьем этаже. Мебели в нем было немного: заваленный бумагами и чертежами стол, парочка мягких красных кресел и круглый журнальный столик, уютно стоящий у окна. Расположенные вдоль стен стеллажи были заполнены различными приборами, многочисленными папками и книгами. На стене блестела огромная глянцевая карта мира, а над креслом хозяина висел портрет великого археолога Джона Леббока. Клео бывала здесь всего лишь раз: личный кабинет профессора — его царство уединения. Аспирантов и посетителей он принимал в главном кабине университета на первом этаже.
— Располагайтесь, а я схожу за кофе и пирогом, — невесело улыбнувшись, предложила Ингрид.
Клео положила рабочие тетради на стол и бросила на стул сумку.
— Ах, не стоит, лучше присядьте, вы наверняка устали. Я сама схожу.
Она вышла из кабинета и направилась в столовую. Но проходя мимо двери в хранилище университета, которое находилось тоже на третьем этаже, Клео удивленно приостановилась, почему дверь открыта? Ведь там профессор хранил самые ценные находки.
Кто-то забыл закрыть дверь, наверняка, Ингрид. Хотя зачем она сюда ходила? Да и аспирантов сюда тоже не пускали.
Клео осторожно заглянула — внутри хранилища стояла кромешная темнота. Но внезапно ее привлек странный звук, будто упало что-то металлическое, отдаваясь звонким эхом. Девушка вздрогнула, вошла внутрь и включила свет. На старом, побледневшем от времени, кафеле почему-то валялись копья. Клео нагнулась, начала поднять их и ставить обратно в угол.
И удивилась, откуда у профессора такие артефакты? Видеть их ей довелось впервые.
И тут длинные лампы на потолке замигали. Клео вздрогнула и огляделась, ей стало жутко. Девушка хотела уже выйти, но обнаружила, что двери заперты. Еще не осознав толком, что произошло, она принялась нервно дергать за ручку, толкать дверь, а потом стучать. Ответа не было.
Пока кто-то мягко не притронулся к ее плечу. Клео подпрыгнула от испуга и резко развернулась. Перед не снова стояла крылатая вестница с копьем, та самая, что посетила ее в институте. От ужаса Клео едва дышала и боялась пошевелиться, вжавшись спиной в дверь.
— Не бойся меня, сестра, — тихо заговорила валькирия.
— Кто ты? — чувствуя, что язык с трудом шевелится во рту, выдавила Клео.
