Он повернулся к лорду Келвину, — видимо, в надежде заручиться его поддержкой и согласием, — но сей великий муж в этот момент сосредоточенно заглядывал в длинную медную трубу, пытаясь одновременно оттащить ее в сторону в очевидном намерении совместить с другою подобной же трубой, свисавшей с потолка футах в пятнадцати от него.
— Милорд? — глубокомысленно кашлянув, обратился Парсонс к лорду Келвину, но не получил ответа и вовсе оставил попытки привлечь его внимание, едва лишь заметив, что Сент-Ив вознамерился подобраться к агрегату с тыла.
— Неужели нам так уж необходимо ссориться? — требовательно вопросил Парсонс, заступая дорогу Сент-Иву и бросая настороженные взгляды на Хасбро и Джека Оулсби. Похоже, он всерьез опасался, что эти двое в любой момент могут извлечь на свет божий какое-то гнусное изобретение собственного производства и с его помощью разнести в клочья и амбар, и всех находящихся в нем.
Сент-Ив остановился и пожал плечами, ибо в этот миг заметил одетого в рабочую блузу Билла Кракена, лицо и руки которого были вымазаны машинным маслом: тот неожиданно появился из-за куч сломанных деревянных ящиков и их соломенного наполнителя и, бросив беглый взгляд на своего работодателя, поспешил туда, где лорд Келвин возился с медной трубой. Схватив противоположный конец трубы, Кракен принялся манипулировать ею, направляя под одобрительные выкрики лорда то туда, то сюда, — и при этом умудряясь украдкой подмигивать Сент-Иву.
— Ну что ж, — протянул Сент-Ив тоном, в котором сквозило разочарование. — Я крайне опечален, Парсонс. Крайне опечален. Я надеялся оказать помощь.
У Парсонса, казалось, гора с плеч свалилась. Со вздохом облегчения он одарил Сент-Ива широкой улыбкой:
— Мы благодарны вам, сэр, — сказал он, вытянул руку вперед и захромал навстречу ученому собрату. — Если бы проект находился на стадии разработки, уверяю вас, мы охотно воспользовались бы вашими знаниями и опытом. Но машина уже на стадии сборки — всякие там гайки-болты, знаете ли, — так что, боюсь, здесь ваш гений не найдет себе достойного применения.
Дружелюбно улыбаясь, он проводил всю троицу вон из амбара и долго смотрел им вслед, пока не удостоверился, что опасность миновала: «муравьи» вышли за ворота. После этого Парсонс подозвал к себе охранника и сделал ему суровую выволочку. Не в его правилах, сказал ученый секретарь, пороть провинившихся, тем более взрослых и вполне вменяемых людей, даже если они того заслуживают, — но он непременно позаботится, чтобы остаток этого года и весь следующий охранник, ни минуты не оставаясь без дела, нес патрульную службу на самых оживленных улицах Дублина.
ВНОВЬ ЛОНДОН И ХАРРОГЕЙТ
Стоял поздний вечер. Ночь, опустившаяся на Флит-стрит, выдалась ясной и такой не по сезону теплой, что казалось, будто луна, плывшая в темно-лиловых небесах над куполом собора Святого Павла, раскалилась добела. В ее ярком свете соседние звезды выглядели блеклыми, но по мере того, как взгляд скользил в сторону, погружаясь все глубже в космическое пространство, тьма становилась гуще и непроницаемее, а звезды обретали бархатистость, плотность и яркость, напоминая Сент-Иву, что Вселенная не так уж и пуста. И там, в бездонном пространстве, беззвучно неслась к Земле огромная комета. На сотни миллионов миль протянулась дуга ее широкого хвоста, состоящего из мельчайших частичек льда, разбросанных солнечным ветром по нехоженым просторам космической пустоты. Уже завтра или, во всяком случае, днем позднее любой прохожий, которому взбредет на ум поднять голову, чтобы полюбоваться звездным небом, увидит ее. Но что предстанет перед ним? Небесное тело ослепительной красоты, мазок огненной кисти на темном холсте небес? Или шквал огня, порождающий безудержную дрожь страха у черни, все еще пребывающей во власти суеверных бредней, внушенных церковью во времена Средневековья?
Звук чьих-то шагов, раздавшийся позади, выдернул Сент-Ива из задумчивости. Скроив гримасу, ученый ощутил, как натянулась кожа под слоем клея на лице: накладные брови и борода из конского волоса заодно с бутафорским носом и париком «под монаха» выглядели вполне убедительно.
К нему стремительно приближался журналист Бизер, причем не один: он оживленно беседовал с каким-то человеком в рубашке и без пиджака. Бизер держал во рту тонкую сигару, конец которой непрерывно жевал, и самозабвенно размахивал руками, сопровождая жестикуляцией смачную историю, которую рассказывал своему спутнику с особой язвительностью, перемежая слова забористой руганью. Он казался неестественно возбужденным, хотя, как напомнил себе Сент-Ив, они были прежде незнакомы — возможно, Бизер имел привычку браниться и в беседах всегда походил на ветряную мельницу.
Дав этим двоим пройти мимо, Сент-Ив выбрался из укрытия и, не прячась, последовал за ними. Хасбро и Джек Оулсби скрывались в тени домов двумя кварталами дальше — в переулке на задворках Уайтфраерса. Нельзя было терять времени. Задуманное похищение следовало осуществить быстро и незаметно для случайных прохожих, которые, впрочем, в этот поздний час, похоже, разошлись по домам.
— Прошу прощения! — крикнул Сент-Ив вслед удалявшимся спинам. — Вы ведь мистер Бизер, журналист?
Приятели остановились и, развернувшись, уставились на Сент-Ива. Руки Бизера медленно опустились.
— Он самый, папаша, — последовал ответ. — А в чем дело?
Бизер воззрился на Сент-Ива с прищуром, словно не ожидал встретить на вечерней улице столь нелепую фигуру.
— Собственно, моя фамилия Пенрод, — поспешно представился Сент-Ив. — Жюль Пенрод. Вы, вероятно, приняли меня за кого-то другого. У меня один из двенадцати повсеместно распространенных типов лица.
При этих словах спутник Бизера громко рассмеялся. Сам Бизер, однако, выказывал все признаки раздражения столь грубым вторжением в свой рассказ.
— У тебя лицо жалкого пройдохи, — сказал он Сент-Иву, толкнув своего спутника локтем в живот. — В самый раз для попрошайки. Нет у меня для тебя ничего, папаша. Иди-ка лучше помойся. И хорошенько поскреби себя мочалкой.
С этими словами они развернулись и пошли прочь: журналист снова принялся махать руками, а его спутник захохотал.
— Минутку, сэр! — возопил Сент-Ив, нагоняя их. — У нас, между прочим, имеется общий друг.
Бизер обернулся и нахмурился. Медленно и задумчиво перекатывая сигару во рту, он долго разглядывал потертое одеяние Сент-Ива, а потом отрицательно покачал головой.
— Нет, — определил он наконец. — Нет у нас общих друзей, не считая самого дьявола. Кто, кроме него, вынесет такую компанию, не удавившись от тоски? Сгинь с глаз долой, папаша, пока я не подмел тобой мостовую.
— Насчет сущности нашего общего друга вы почти угадали, — сказал Сент-Ив, скрывая улыбку. — Я пользуюсь расположением доктора Игнасио Нарбондо. И он послал меня с очередным сообщением.
Бизер глядел на Сент-Ива с прежним прищуром. Слово «очередное» не вызвало у журналиста ни малейшего протеста.
— Да неужто? — обронил он.
