При упоминании о муже женщина тяжело опустилась на табурет возле стола и закрыла лицо руками. Посидев немного в этой позе, она резко выпрямилась, и в глазах ее сверкнули искорки гнева.
— Что вам нужно? — спросила она. — Говорите и убирайтесь вон.
— Этот бульон, — вздохнул Сент-Ив, отходя к мальчику и слегка тормоша его за плечо, — единственная надежда на его спасение.
Ребенок проснулся и при виде склонившегося над ним Сент-Ива отпрянул в испуге.
— Все хорошо, мой ягненок, — проворковала мать, опускаясь рядом на колени и приглаживая его длинные, тонкие волосы. — Этот человек доктор, друг твоего отца.
При этих словах мальчик метнул в Сент-Ива взгляд, исполненный отвращения и ненависти такой силы, что тот едва не отшатнулся. Да уж, несть числа людским страданиям, и объять их умом невозможно…
— У вас есть чашка? — спросил он у матери, и та принесла из буфета фужер — тот самый, которым Сент-Ив воспользовался неделю тому назад, чтобы… Чтобы что? Неожиданный приступ головокружения — результат возникшей в сознании путаницы — едва не сбил его с ног.
— Осторожно! — вскрикнула женщина, пытаясь выхватить у него лишь до половины наполненный фужер.
— Вот именно. — Сент-Ив долил недостающее. — Мальчик должен это выпить. До дна.
— А куда остальное? — спросила она. — Лошадь и та не выхлебает этакий жбан.
— Давайте ему два полных стакана в день, пока настой не закончится. Это необходимо, чтобы сохранить вашему сыну жизнь.
Женщина колебалась, глядя на него со смесью сарказма и любопытства, утверждавшей, что такая жизнь не стоит того, чтобы за нее цепляться, даже если Сент-Иву взбрело на ум обратное.
— Хорошо, — наконец произнесла она, ставя стакан в буфет, а затем обратилась к мальчику: — Постарайся уснуть, милый.
Тот натянул одеяло на голову и отвернулся к стене. Женщина же принялась поправлять прическу, словно ждала, что Сент-Ив вот-вот предложит с лихвой возместить ей утрату сбежавшей с моряком монетки в полкроны.
— Ну что ж, — неловко произнес Сент-Ив, отступая к окну, — тогда я, пожалуй…
Взгляд его, блуждая, уткнулся в банку с лечебным настоем, и Сент-Ив вздохнул с облегчением, отыскав тему для продолжения разговора:
— Эту банку следует хранить в прохладном месте. Мой вам совет: выставьте ее на крышу, за окно.
По правде говоря, в самой мансарде было немногим теплее, чем на улице, но банка дала Сент-Иву подходящий предлог распахнуть окно и вылезти на крышу. Спеша, он чуть было не растянулся на влажной черепице. Поднялся, отер колени и, склонившись, заглянул в окно.
— Удираете по крышам? — спросила женщина с ноткой обиды в голосе. Вот для чего, оказывается, он туда вылез! Его совсем не интересовал предлагаемый ею товар. Моряка спугнул — и что дальше? Теперь ей придется искать нового клиента…
— Лестница для вас недостаточно хороша? — задала она следующий вопрос, повысив голос. — Не желаете, чтобы люди видели, как вы выходите от шлюхи? Тоже мне врач!
Сент-Ив робко кивнул, но сразу спохватился и замотал головой.
— Моя… карета…
— На крыше?
— Да. То есть я имею в виду… — Он совсем смешался. — Я хотел сказать, остается решить денежный вопрос.
— Да катитесь вы к черту со своими вонючими деньгами! Подыхать буду, а к ним не притронусь! Оставьте свои подачки для кого-нибудь другого! Благодетель! Если мой сыночек поправится, скажу спасибо, а пока — скатертью дорожка, и оставьте свои деньги при себе.
— Это не мои деньги, мэм, уверяю вас. Четыре года назад мы с вашим мужем рискнули небольшой суммой. Я задолжал ему кое-что, плюс проценты… — Сент-Ив вытащил из кармана набитый кошелек — тот самый, что он прихватил из кабинета в Харрогейте. Сумма, вне сомнений, озадачит ее. Впрочем, она быстро найдет деньгам применение… «Еще двадцать фунтов выброшены на ветер», — подумал Сент-Ив, протягивая женщине кошелек. (Какая, впрочем, разница? В туманном будущем он вернет их себе, выиграв пари у Флеминга. Нами правят время и случай…) Недолго помедлив, та жадно выхватила подношение: неважно, сколько там монет, но на них можно купить порцию-другую джина!
Сент-Ив надвинул шляпу на лоб и зашагал по крыше. Сказать ему было больше нечего. Оставалось довериться судьбе. Он откинул крышку люка, залез в батискаф и принялся возиться с управлением, ни о чем не думая — голова была совершенно пуста. И только после сообразил, что за все время, проведенное в мансарде, он ни единожды не связал в своих мыслях больного малыша с доктором Игнасио Нарбондо. Казалось, между ними вовсе нет никакой связи. А выражение лица ребенка при упоминании об отце… Да какое там выражение! Всего лишь тень, но такая густая и темная, что за ней не угадаешь возраста мальчика. Впрочем, к чему теперь думать об этом?
Перед тем, как привести машину в действие, он бросил последний взгляд в иллюминатор. Женщина по-прежнему стояла у открытого окна с зажатым в руке кошельком и потрясенно глядела на батискаф. Затем исчезла — заодно с миром, в котором жила, — а Сент-Ив начал погружение в глубокую воронку времени, и изумленное женское лицо осталось лишь пятнышком, выжженным на обратной стороне его опущенных век.
Прежде чем поставить точку в этой странной истории, Сент-Иву предстояло совершить еще одно, заключительное путешествие: нужно было нанести визит миссис Лэнгли. Перед его внутренним взором встал яркий образ — то, как с зажатой в руке скалкой она решительно шагает через луг к силосной башне, готовая ради него сразиться с незваными гостями. Сент-Иву подумалось вдруг, что к некоторым добродетели нисходят с очевидной легкостью, тогда как другим приходится всю жизнь трудиться как проклятым, лишь бы не растерять немногие имеющиеся крохи.
На этот раз он появился на лужайке у особняка, перед рабочим кабинетом, и еще с минуту сидел в машине, переводя дыхание. Капсула времени, что находится в башне, сейчас медленно тает. Как дальновидно отметил в своей записке будущий «двойник» Сент-Ива, прибытие в уже занятую точку пространства грозит неприятными последствиями.
Не вылезая из батискафа, Сент-Ив пытался сориентироваться во времени. Скоро, в течение ближайших двух часов, он выскочит из дома без туфель, в одних чулках, и направится к летней резиденции лорда Келвина, чтобы вытянуть из него детали, необходимые для запуска машины времени. А прямо сейчас его злосчастное прошлое «я» рассеивается на атомы в попытке подползти к окну. Тут ничего не поделаешь. Если этот «двойник» Сент-Ива будет раздражен нынешним коротким визитом, пусть лучше пеняет на себя самого. В конце концов, это он оскорбил миссис Лэнгли — выставил за дверь, будто рабыню.
Наконец Сент-Ив выбрался из батискафа и спрыгнул на землю, нервно поглядывая по сторонам: не появится ли Парсонс, — хотя знал заранее, что успешно справится со своей задачей и исчезнет прежде, чем тот начнет рыскать возле особняка. Сверился с карманными часами, подсчитывая имеющиеся в его распоряжении минуты, вошел в свой кабинет через раздвижное окно и, конечно, не удержался от беглого взгляда на стол. Хаос обрывков, обломков и осколков — он же крушил тяжелой фигуркой слона все, что попадало под руку…
