Услыхав про вилы, Сент-Ив сбавил шаг.
— Не советую чинить им препятствий, мистер Бингер, — заметил он. — Эти люди по-своему весьма влиятельны, и…
За воротами хлева послышались раздраженные голоса: Парсонс и Фрост громко спорили там о чем-то. Сент-Ив был бы рад остаться и послушать, но ему приходилось спешить. Он забрался внутрь капсулы времени, надежно задраил люк и, устроившись на сиденье, принялся крутить настроечные диски. Сердце гулко билось в груди, а за стеклом иллюминатора кипели настоящие страсти.
Фрост и Парсонс, которым довелось увидеть, как захлопывается крышка машины времени, прекратили перепалку и потрусили вперед, сопровождаемые кучером в красной ливрее и двумя спутниками академика. Ничуть не смущенный этим вторжением, Бингер указал на них пальцем и, верно, отдал псу некий приказ. Пушок кинулся наперерез Парсонсу с кем-то из его приспешников и, путаясь у них в ногах, вцепился в брючину ученого секретаря. Качнувшись, Парсонс рухнул, его спутник отшатнулся и замахал кулаками, собираясь, видимо, отправить пса в нокаут, а Пушок радостно запрыгал с куском ткани в зубах. В этот момент вилы, брошенные твердой рукой младшего Бингера, вонзились в землю прямехонько перед башмаком второго наемника академиков, — тот ткнулся подбородком в ручку, удивился, но обогнул помеху и возобновил движение к машине. Пушок пару раз попусту щелкнул зубами в районе икр настырного гостя, а потом ловко закусил обшлаг его рукава и принялся дергать из стороны в сторону.
Тем временем Парсонс, успевший оправиться от падения, поднялся на ноги и опять ринулся к батискафу, обгоняя Фроста. Ученые мужи отчаянно толкались на бегу, уже сознавая, что явились слишком поздно. Тут к общему веселью присоединился Пушок (рукав его больше не интересовал): рыча и скаля зубы, он цапал то одного, то другого за лодыжки, заставляя выделывать что-то вроде отчаянной джиги; при этом Парсонс и Фрост размахивали руками, жестами убеждая Сент-Ива внять доводам разума и, добровольно покинув машину, сдаться им на милость.
Но перед глазами Сент-Ива уже зияла тьма, он слышал знакомый свист и чувствовал, как все глубже проваливается в воронку времени; вероятно, сюда, в этот вариант мира, он уже не вернется. Впрочем, невелика потеря, тем более что Нарбондо духовное облачение не к лицу. Новенькая ряса стесняла его движения и делала каким-то неуклюжим. Что же до Парсонса… Ну, Парсонс — он и есть Парсонс. Сколько ни перебирай кладку истории, выкладывая кирпичи и так, и этак, в любом случае непременно возникнет вездесущий ученый секретарь с неухоженной бородой.
Темнота безвременья внезапно сменилась мраком ночи вперемешку с дождем. Сент-Ив пришел в себя. Ощутил в одном из карманов пальто холодную тяжесть — револьвер. Дело зашло слишком далеко, чтобы проявлять щепетильность, и все же ученый не мог не усмотреть иронии в том, что готов застрелить человека, за жизнь которого еще вчера так отчаянно боролся. И все же, если потребуется, он нажмет на спуск без лишних раздумий.
Сент-Ив выбрался наружу под шквал дождя и ветра, огляделся по сторонам и с ужасом понял, что ошибся улицей. Вывод был сделан моментально, ведь сновидения раз за разом рисовали ему совсем иную перспективу витрин и доходных домов. А эти Сент-Ив увидел впервые. Видимо, подгоняемый спешкой, он допустил ошибку в настройках. Что теперь делать? В панике Сент-Ив бросился бежать по незнакомой улице, перепрыгивая глубокие лужи и прислушиваясь к шуму дождя.
И вдруг голову стрелой пронзила обескураживающая мысль, что дело может оказаться намного хуже простой ошибки. Вполне возможно, сама обстановка, сама ситуация кардинально поменялась. Да, он стремился попасть на «ту самую» улицу, но как знать, что скрывает теперь под собою понятие «та самая»? Сент-Ив выдохся и остановился, опустив плечи под струями дождя.
Тут он наконец услышал их — топот копыт по мостовой, шум колес… и пистолетный выстрел!
Сент-Ив рванулся на звук, тяжело дыша и ладонью отирая с лица струйки воды, мешавшие хоть что-то различить в сумраке. Раздался еще один выстрел, кто-то истошно закричал, и сквозь шум дождя до него донеслись треск дерева и грохот опрокинутого кабриолета. В сознании всплыла картина: его «двойник» из прошлого бежит вперед, не решаясь поднять оружие, пока не становится уже слишком поздно…
Он выскочил из-за поворота с выставленным вперед револьвером и чуть не споткнулся о сидящего на корточках Нарбондо: тот навис над распростертой Элис, чья нога была зажата перевернувшимся кабриолетом. Приставив пистолет к ее голове, Нарбондо озирал заливаемую дождем улицу. Только что бежавший по ней Сент-Ив будто бы испарился. Хасбро с Кракеном крутили головами, но площадь была совершенно пуста, не считая брошенной ими кареты. Только Лэнгдон в точности знал, что происходит, и без промедления обрушил рукоять револьвера на беззащитный затылок Нарбондо.
Сжимавшие рукоять пальцы помешали, впрочем, нанести точный удар. Голова Нарбондо дернулась вперед; он потерял равновесие и, раскинув руки, завалился на бок, но не выпустил пистолета и уже через долю секунды перевернулся на живот, встал на колено и, вперив в Сент-Ива взгляд, полный бесконечного изумления, все-таки выстрелил. Но Сент-Ив уже рванулся вперед — скопившиеся за три года отчаяние, страх и ненависть швырнули его на противника, не давая времени на раздумья, — и пуля прошла мимо цели. Нарбондо отшатнулся, барахтаясь в воде, вывернулся и попытался сбежать, не успев даже как следует подняться на ноги. Три широких шага, и Сент-Ив настиг злодея, но, слишком разгоряченный для прицельной стрельбы, просто схватил за воротник пальто и опять огрел рукоятью револьвера, на этот раз попав чуть выше уха. Голова Нарбондо мотнулась в сторону, он вскинул пистолет, беспорядочно паля наугад. Не выпуская воротника, Сент-Ив обрушил на противника третий удар — лишь тогда Нарбондо выронил оружие и тяжело осел на колени. Когда же Сент-Ив занес револьвер, намереваясь завершить дело, чья-то рука перехватила его запястье. Вскипев от бешенства, Сент-Ив обернулся, готовый сразиться и с этим неведомым заступником, — рядом стоял Хасбро. Выражение, застывшее на лице верного слуги, убедило Сент-Ива опустить руку и, разжав пальцы, выронить револьвер в воду.
— Подонок стрелял в нее, — промямлил Сент-Ив. — То есть…
В этот момент он и сам не знал, что хочет сказать. Сент-Ив безмерно устал и смешался, а в памяти занозой сидел яркий образ: больной мальчонка глотает целебный бульон в одной из мансард Лаймхауса. Он оглянулся, обшарил улицу взглядом. Нет, Элис не убита — конечно же нет! Над нею уже склонился Кракен: он успел приподнять и оттащить в сторону верхнюю часть кабриолета, а теперь развязывал женщине руки. Сент-Ив шагнул к ним, и подавляемые воспоминания прежних лет ожили и обрели свежесть. Дождь наконец-то утих, и в просветах туч показалась луна; ее лучи заливали улицу серебряным светом.
— Вот это номер, сэр! — восхитился Кракен, выпрямляясь и отступая в сторону. — Чем угодно могу поклясться, вы сидели в карете. Своими глазами видел, как вы открыли дверцу и вышли оттуда. Потом раз — и никого! А вы уже здесь, лупите нашего красавца по кумполу! — Билл смотрел на Сент-Ива с нескрываемой гордостью, а тот опустился на колени прямо в лужу и, подняв руку Элис, нащупывал пульс, вдруг охваченный страхом, что все труды оказались напрасны. Ведь достаточно одного сильного удара при крушении, чтобы… И тогда Элис открыла глаза, потерла рукой затылок, поморщилась и улыбнулась Сент-Иву. И попыталась приподняться.
